Хотя Роуз и Лили не блистали красотой и обаянием (именно поэтому, тщеславная и самовлюбленная Пенелопа снизошла до дружбы с ними), они были дочерьми адмирала и имели неплохие связи в обществе.
– Действительно, такая возможность существовала, но не могу сказать, что я чрезвычайно озабочена этим.
– Лорд Дирби еще пожалеет о том, что женился на мисс Федертон, – вмешалась Бет и, прищурившись, обвела девушек недобрым взглядом.
– Кто знает, – парировала Пенелопа, улыбаясь уголками полных губ. – Но я очень сомневаюсь, что он станет сожалеть о том, что матерью его наследников станет девица благородных кровей, а не дочка лавочника, пусть даже обладающего огромным состоянием.
Бет открыла рот от изумления, а сестры Пендлтон захихикали, прикрывшись веерами. Кэтрин же, встретив взгляд Пенелопы, не отвела глаз, наблюдая, как радость от нанесенного удара постепенно сменилась смущением.
– По крайней мере, – спокойно заметила Кэтрин, – меня не продадут богатому мужу, чтобы оплатить карточные долги отца.
Роуз и Лили испуганно взвизгнули, а Пенелопа густо покраснела. Сверкнув глазами, миловидная блондинка развернулась и тотчас удалилась, убийственным взглядом вынудив сестер Пендлтон последовать за ней. Лили на секунду задержалась.
– Теперь я понимаю, почему тебя называют Холодная Кэтрин, – прошипела она и поспешила вслед за остальными.
– Какая наглость! – Бет поджала губы, взволнованно похлопывая веером по ладони. – Пенелопа просто завидует, потому что ты популярнее ее, хоть и дочь коммерсанта. И потом твое состояние гораздо больше.
– Бет, ты самый верный друг, – рассмеявшись, сказала Кэтрин, – но поверь, мнение Пенелопы меня волнует меньше всего.
– Холодная Кэтрин! – Бет фыркнула. – Я знаю, это слова виконта Нордхема. А все из-за чего? Из-за того, что ты отвергла его ухаживания.
Кэтрин поморщилась.
– Виконт уверен, что в него влюблены все женщины. Для него не существует никаких табу, никакой морали. – Она понизила голос. – Я слышала, он меняет любовниц как перчатки.
– Кэт! – Бет вспыхнула и поспешно оглянулась, чтобы убедиться, что никто их не слышал. – Леди не приличествует говорить подобные вещи!
– Тогда давай закончим наш разговор на том, что Нордхем – человек, за которого я бы вышла замуж в последнюю очередь. Поверь, он вообще не способен любить никого, кроме себя.
– Согласна. – Услышав оклик матери, Бет оглянулась. – О, дорогая, мама хочет, чтобы я пошла поздороваться с мистером Харрисоном.
– Иди, а я лучше останусь здесь.
Бет хитро улыбнулась:
– И правда. Всякий раз в твоем присутствии бедняга краснеет, как свекла, и издает звуки, похожие на ослиное блеяние. Мне кажется, ты его обескураживаешь!
– Не хочу мешать твоей матушке, она так старается окрутить этого господина.
Ее притворно-серьезный тон вызвал у Бет взрыв хохота.
– Ты такая злючка! Мистеру Харрисону едва исполнилось двадцать, и вряд ли он рыщет в поисках жены.
Кэтрин положила руку на плечо подруги.
– Бет, только не разбивай молодому человеку сердце.
Подруга снова хихикнула и направилась к матери.
Оказавшись на несколько драгоценных минут в одиночестве, Кэтрин оглядела танцевальный зал, где пары уже выстраивались для первой фигуры кадрили.
То, что ей все время приходилось быть начеку, чтобы не перейти грань «нормальности» и не дать повода для пересудов, истощало силы. Насколько приятней было бы остаться с книжкой дома, а не выставлять себя напоказ перед высшим светом. Но Кэтрин должна найти себе мужа, и вряд ли это возможно осуществить, листая страницы последнего романа мистера Эджуэрта.
В последнее время наиболее подходящей кандидатурой казался лорд Кентвуд. Он сам обладал приличным состоянием, и это убеждало Кэтрин в том, что лорд не станет выбирать себе невесту по величине приданого. И, что еще важнее, какая-то необъяснимая доброта, присутствующая в его глазах, трогала Кэтрин до глубины души. Он заботился о своей пожилой матери естественно и не напоказ и при этом не производил впечатления маменькиного сынка. А тот факт, что он уделял Кэтрин так много внимания, свидетельствовал о его намерении представить юную леди своей матушке.
Он управлялся со своим имением так же легко, как и со всем остальным. Зачастую поддерживал политику палаты лордов, направленную на защиту интересов бедных слоев населения, и не выдвигал грандиозные идеи, чтобы придать себе общественную значимость. И хотя вряд ли его можно было назвать красивым, даже при самой богатой фантазии никто не посмел бы назвать его уродом.
Кэтрин действительно совершенно не волновала неудача с лордом Дирби, и главная причина подобного равнодушия, о которой она не рассказывала даже Бет, заключалась в том, что все ее внимание в последнее время было приковано исключительно к лорду Кентвуду. Кэтрин надеялась, что, возможно, очень скоро он попросит ее руки.
Был ли он среди присутствующих? Кэтрин казалось, что он обязательно посетит это мероприятие, в особенности после того, как она сказала ему, что будет здесь.
Она прошлась взглядом по знакомым лицам, мелькавшим вокруг, в поисках Кентвуда. И вдруг дыхание остановилось.
На противоположной стороне танцевального зала стоял мужчина из ее снов.
Их взгляды встретились, и тотчас возникло сильное притяжение. Кэтрин видела, что он направляется к ней, и сердце сначала перевернулось в груди, а затем пустилось в галоп.
Он был изящен и грациозен в движениях. Вечерний костюм лишь подчеркивал его мужественность: широкие плечи, узкую талию, сильные руки и ноги. В сознании Кэтрин тотчас промелькнул образ из ее снов. Да, это он, несомненно, он, но в ее снах он являлся в пледе, наброшенным на обнаженный торс.
Паника поднималась в сердце, мешая дышать. Так он существует на самом деле? Почему же никто не разговаривает с ним и, кажется, даже не замечает его? Или все-таки это плод ее воображения? Снова безумие? А если бы он пригласил ее на танец, она танцевала бы с несуществующим кавалером на глазах у всего светского общества?
О! Вот это действительно повеселило бы Пенелопу!
Внезапно, заслонив собой шотландца, перед ней возник лорд Холлертон.
– Могу я пригласить вас на танец, мисс Депфорд?
Она по привычке вежливо улыбнулась:
– Разумеется, лорд Холлертон.
Обрадовавшись своевременному приглашению, Кэтрин положила руку на протянутую ладонь лорда Холлертона – слава Богу, существующую – и позволила проводить себя в центр зала. Заняв нужную позицию, Кэтрин невзначай взглянула на шотландца. Он стоял у стены, скрестив руки на груди и нахмурившись.
Видели ли его остальные?
Что делать, если он заговорит с ней? Если он всего лишь плод ее воображения, все увидят, как она беседует с пустым местом? По коже пробежал неприятный холодок. Этого не должно произойти. Она не должна ни на секунду оставаться в одиночестве, не должна давать волю своему воображению. И если для этого придется танцевать все танцы подряд, пока туфельки не сотрутся, то так тому и быть.
Она не собиралась давать кому-либо повод для сплетен о дочери Безумной Глинис.
Оркестр заиграл первые такты, и с привычной обворожительной улыбкой Кэтрин закружилась в танце.
Незнакомец наблюдал за ней из противоположного конца комнаты. Как загипнотизированный любовался каждым ее движением. Ее локоны, переливаясь в свете свечей рубиновым блеском, пылали подобно яркому пламени. Выбившиеся из прически непослушные завитки падали на щеки, касались ушей и шеи.
А кожа казалась такой нежной.
Он прохаживался по залу, обходя танцующих, а она тем временем продолжала танцевать со своим кавалером. Ее смех долетал до ушей незнакомца, несмотря на звуки оркестра и гул разговоров. Она улыбалась своему партнеру, ее щеки светились легким румянцем. Она ни на секунду не отводила взгляда серо-голубых глаз от партнера. Она с упоением кружилась в танце, платье из белого муслина развевалось при каждом повороте, а ожерелье из натурального жемчуга переливалось на кремовой коже.