Выбрать главу

Спать я отправилась в квартиру Себастьяна, едва не свалившись по дороге с балкона – от виски, горя и непонятно откуда взявшейся невыносимой усталости меня клонило к земле, как степной ковыль на ветру. К счастью, меня страховала Надя.

По-кошачьи свернувшись в клубочек на Себастьяновом диване, я уткнулась носом в подушку, от которой шел нежный запах ее хозяина, и провалилась в сон. Но пока я быстро летела в спасительную черноту, беспокойная мысль пульсировала, билась в измученном несчастьем мозгу: если я фея, если я приношу людям удачу и счастье, почему я не смогла спасти Варю, отчего я не сумела уберечь ее от смерти?

Когда я проснулась, на улице было еще светло, но в комнате уже наступили сумерки – стеклянный купол скрылся за непрозрачной перегородкой, занавески на окнах были приспущены. В другом конце комнаты тускло светился монитор ноутбука, негромко пощелкивали клавиши.

– Себастьян! – позвала я.

– Ты проснулась? – откликнулся он и, отложив ноутбук, подошел ко мне и присел на край дивана.

– Хочешь чего-нибудь? – Он взял мою руку.

– Нет, спасибо. Что нового?

– Крымов исчез. Я так и подскочила:

– Как исчез?

– Как сквозь землю провалился.

– Но вы же ангелы! Вы должны его найти!

– Мы ангелы, но не боги. Не волнуйся, никуда он от нас не денется. Рано или поздно попадется. Мы провели обыск в его квартире. Там все усыпано волчьей шерстью. Простыни на постели и в корзине для грязного белья перепачканы кровью. Даниель уже проверил – это кровь Прошиной и твоей подруги.

– А где сам волк? Волка вы нашли? – спросила я, сжимая его ладонь. Он покачал головой:

– Нет. Правда, у меня появилась одна идея. Но об этом потом. Сначала скажи мне, как ты поняла, что твоя подруга убита?

– Вчера она разузнала что-то о Крымове и позвонила мне. А я торопилась на встречу с Марком Вайсбахом. Мы решили, что поговорим об этом сегодня. Утром я не могла ей дозвониться, но не придала этому значения. А когда мы подъехали к ее дому... – Я не смогла договорить.

– Ты проводила параллельное расследование, противная девчонка, – печально констатировал Себастьян. «Противная девчонка» в его устах прозвучало как ласкательное прозвище.

– Да. Это получилось само собой! Оказалось, что Варя была знакома с Прошиной. Я просто хотела узнать обо всем побольше! Я и не думала, что все так закончится, – всхлипывая, бормотала я.

– И что же ты узнала?.. Проходи, Даниель.

Даниель вошел с балкона и, пройдя через всю комнату, уселся на ковер рядом с диваном.

– Как самочувствие? – спросил он меня. В другое время я ответила бы, но сейчас только молча махнула рукой.

– Ну так что? – Себастьян ждал ответа.

И я рассказала ему все, что знаю, и полезла в рюкзак, и показала украденную у Марка бумажку, и включила диктофон с пьяными разговорами, а в голове стучало: поздно, все поздно, даже если повесить Крымова на осине, Варю не вернешь, ей ничем уже не поможешь.

– Веселенькое дельце, – вдруг сказал Даниель, хотя на лице его никакого веселья не было, скорее наоборот.

– Ты это к чему? – спросил Себастьян.

– А к тому, что неплохо было бы выяснить, знал ли Крымов, если, конечно, убийца именно он, что Варя не успела сообщить свою информацию Марине.

Я в недоумении уставилась на него:

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, дорогие вы мои, что если наш убийца думает, что Марина знает тайну, из-за которой погибла Варя, то она в большой опасности.

Я, кажется, побледнела, а Себастьян тихо сказал:

– О господи. Дело еще хуже, чем я предполагал.

– Ты, кажется, хотел что-то сказать о волке, – пролепетала я и поискала глазами мой любимый клетчатый плед: несмотря на то что на дворе стоял жаркий июльский вечер, мне вдруг стало очень холодно.

Себастьян вернулся к креслу, в котором сидел, пока я спала, и взял ноутбук.

– Меня заинтересовала периодичность, с которой случились все эти смерти. И Глебовский, и Прошина, и твоя подруга Варя – все они погибли в ночь с пятницы на субботу. Я стал искать что-то, что смогло бы пролить на это свет. К тому же я вдруг вспомнил одну немаловажную деталь, пропускать которую с моей стороны было бы непростительной ошибкой. Дело в том, что июль, как и декабрь, – один из самых опасных месяцев в году.

– Как я не подумал! Иван Купала! – воскликнул Даниель.

– Именно. Иван Купала и Рождество – два мистических праздника, а июль и декабрь – два мистических месяца, когда граница между добром и злом становится такой зыбкой, что довольно одного неверного шага, чтобы очутиться по другую сторону добра.

– Я не понимаю, что ты хочешь сказать. – Мои зубы начали выбивать барабанную дробь. Кажется, мне стоило всерьез подумать о том, чтобы устроиться с этим замечательным музыкальным инструментом в какой-нибудь оркестр, исполняющий альтернативную музыку.

– Я стал искать ключ ко всему, слово, которое объяснило бы все. И я нашел, и понял. – Себастьян перевел дыхание и сказал:

– Ночь между пятницей и субботой превращает человека в волка. Наш убийца – не маньяк и не псих. Он оборотень.

Глава 25

ЕЩЕ ОДНА СТРАНИЧКА

Самое страшное на свете – начертить проект здания, которое кажется тебе прекрасным и соразмерным, и в тот момент, когда строительство закончено и почетный гость под завывание духового оркестра разрезал красную ленточку, обнаружить, что это не дом для жизни, а мышеловка, готовая перерубить тебя пополам.

Смерть во имя справедливости всегда тянет за собой несправедливую смерть, смерть из-за пустяка, из-за лишней фразы, неловкого движения. Ай-ай-ай. Какое упущение! Теория всегда расходится с практикой, надо было читать Достоевского не только по школьной программе. Или хотя бы детективы в мягкой обложке, в них эта нехитрая мысль выражена не так блестяще, но весьма отчетливо.

И вот теперь, чтобы справедливость восторжествовала, приходится творить несправедливости одну за другой. Тот, кто считал себя служителем гармонии, жрецом в белых одеждах, оказывается обычным палачом.

Все путается. Я больше не вижу выхода. Я не могу продолжать и не могу остановиться.

Не у кого спросить совета, неоткуда ждать помощи. Некому даже помолиться.

Последний шаг. Если он будет удачным, значит, мой крестовый поход затеян не напрасно.

А может, я просто обманываю себя? И все, ради чего я приношу в жертву себя и других, не более чем лживые увертки больной души?

Может, хаос и грязь – не снаружи, а внутри меня? Что ж, тогда...

Глава 26

ЗАКОН ЧТО ДЫШЛО

Никогда не ныряла в кипяток, надеюсь, что и в будущем со мной не случится этой неприятности, но в тот момент, когда Себастьян произнес слово «оборотень», возникло именно такое ощущение – будто меня окунули в емкость с пузырящейся от жара водой.

– Если убийца – оборотень, – через силу произнесла я, – то тогда это не Крымов.

И слово в слово пересказала ангелам наш с Марком разговор в «Часах с кукушкой».

– Отлично, – сказал Даниель. – Если в том, что он тебе рассказал, была хотя бы доля правды, то это готовое признание (я тут же мучительно пожалела, что у меня не хватило мозгов включить диктофон после того, как мы с Марком сели за столик). Но это не объясняет крови и шерсти в квартире Крымова.