Марло. Да, мэдэм. Я говорил… что бывают случаи… когда полное отсутствие мужества, мэдэм, губит все, что… и подвергает нас… э-э…
Кэт. Совершенно согласна с вам; в некоторых случаях отсутствие мужества уподобляется невежеству и предает нас именно тогда, когда мы более всего хотели бы отличиться. Продолжайте, сделайте милость.
Марло. Да, мэдэм. Рассматривая вопрос с нравственной точки зрения… Но я вижу, мисс Нэвилл ожидает вас в соседней комнате. Ни за что на свете не хотелось бы мне мешать вам…
Кэт. Что вы, сэр, мне никогда еще не было так интересно. Я слушаю вас.
Марло. Да, мэдэм, я намеревался… Но она подает нам знак, чтобы мы шли к ней. Мэдэм, могу ли я… окажите мне честь проводить вас…
Кэт. Я тотчас же последую за вами.
Марло (в сторону). Эта приятная и непринужденная беседа доконала меня! (Выходит.)
Кэт. (одна). Ха-ха-ха! Навряд ли у кого-нибудь была более благонравная и высоконазидательная встреча! Я уверена, что он и не взглянул на меня за все это время. Однако ж, если б не эта непонятная робость, он был бы совсем не плох. Он умен, но так погружен в свои страхи, что это утомляет более, чем невежество. Если б я могла научить его держаться хоть немного увереннее, это оказало бы одной известной мне особе немалую услугу. Но кто сия особа? — На этот вопрос я затрудняюсь ответить, честное слово! (Уходит.) Входят Тони и мисс Нэвилл, за ними миссис Хардкасл и Хэстингс.
Тони. Зачем вы бегаете за мной, кузина Кон? И не стыдно вам так приставать?
Мисс Нэвилл. Мне думается, кузен, что каждому разрешается говорить со своими родственниками и не подвергаться за это осуждению.
Тони. Да, но я-то знаю, каким родственником вы желаете меня сделать; а этому не бывать. Не бывать, кузина Кон, понимаете? А посему прошу вас держаться подальше, более близкого сродства мне не надобно.
Она идет за ним вглубь сцены, продолжая кокетничать.
Миссис Хардкасл. Право, мистер Хэстингс, мне весьма интересно беседовать с вами. Ничего я так не люблю, как потолковать о Лондоне и о светской жизни, хотя я никогда сама там не бывала.
Xэстингс. Никогда не бывали? Удивительно! По вашему виду и обращению я заключил, что вы воспитывались в Рэнелей, Сент-Джеймсе или на Тауэрской верфи.
Миссис Хардкасл. О сэр, вы говорите это лишь из любезности. Откуда могут быть приличные манеры у нас, деревенских жителей? Я влюблена в столицу, и это позволяет мне не опускаться до уровня некоторых наших соседей, что попроще. Но кто же может иметь надлежащее обращение, не видав Пантеона, Гротто Гарденс, Боро и прочих мест, которые более всего посещаются знатью? Мне остается наслаждаться Лондоном лишь из вторых рук. Я стараюсь не упустить ни одного tet а tete' из «Журнала сплетен» и узнаю о всех новейших модах из писем обеих мисс Риккет из Кривого переулка. Скажите, мистер Хэстингс, как вы находите мою прическу?
Хэстингс. Необычайно изящна и degagee, мэдэм, даю слово! Ваш парикмахер, я полагаю, француз?
Миссис Хардкасл. Что вы, сэр, я сама сделала себе прическу по картинке в «Дамской памятке» за прошлый год.
Хэстингс. Неужто? Если б такая головка появилась в театральной ложе, она привлекла бы не меньше любопытных, чем супруга лорд-мэра на балу в муниципалитете.
Миссис Хардкасл. Право, с тех пор, как стали прививать оспу, некрасивых женщин более не видать; вот и приходится одеваться несколько оригинальнее, а не то затеряешься в толпе.
Хэстингс. С вами, мэдэм, этого никогда не произойдет, в каком бы наряде вы ни появились. (Отвешивает ей поклон.)
Миссис Хардкасл. Но что толку в моем наряде если подле меня такая древность, как мистер Хардкасл? Как ни убеждай его, он не расстанется ни с одной пуговицей на своем камзоле. Ведь сколько раз я высказывала ему свое желание, чтобы он сбросил этот огромный белый парик и зачесывал на плешины собственные волосы наподобие милорда Пэйтли!
Хэстингс. Вы правы, мэдэм; как нынче среди дам нет уродов, так среди мужчин нет стариков.
Миссис Хардкасл. И знаете, что он мне ответил? Со своей обычной бесцеремонностью он заявил, будто я хочу, чтобы он сбросил парик, дабы я могла сделать из него себе шиньон.
Хэстингс. Это нестерпимо! В ваши годы вы можете носить все, что вам вздумается, и все будет вам к лицу.