Я подтянула одеяло к подбородку, приняла вертикальное положение, села опершись на стену, стопы засунула Николаю под мягкое место.
- Вот так бывает, нету, нету, а потом как гром среди ясного неба, - кивнула на Николая.
- Ну, ты внуча, даешь! Ботинки, то хоть проверила. Или сразу так, не глядя.
- Бабуль, обижаешь, - мои губы сами растянулись в улыбке. - Конечно. Куда без этого. Еще вчера, вечером, приметила, как он с трудом натягивал дяди Лешины валенки. А они у него размера сорок шестого не меньше! – заговорчески доложила старушке.
- Ну, тада ладно внуча, успокоила. Вы тут поднимайтесь, а я пойду пока чай сварю, да Танюшку растолкаю.
Как только бабуля вышла, Николай вскочил, как ошпаренный, начал быстро одеваться. Я же сидела на своем прежнем месте.
- Ты чего соскочил то?
- В смысле? Так-то неудобно. Первый раз в доме!
- Да расслабься ты. Бабуля свой человек. И насчет женитьбы, кстати, я пошутила. Весело у нас, да?
- Не то слово! Сашка обещал спокойный деревенский отдых без городской суеты, пробок и бесконечных петард под окном, - усмехнулся мужчина.
- Ну, вот все сходится, ни пробок, ни петард. А суета? Ну а куда без этого? Тем более, не знаю, как для тебя, а для меня это приятная суета, родная.
- Кстати, а почему твоя бабушка про ботинки спрашивала?
- Это такая проверка, - рассмеялась я. – На профпригодность.
- В смысле?
- Штаны свисли. Бабуля считает, что размер ноги мужчины прямо пропорционален его достоинству. Не достоинству, в абстрактном смысле. А тому самому, которое сегодня неоднозначно упиралось мне в зад.
- То есть, получается, что все разговоры о том, что размер не имеет значение, просто бла, бла? - Николай тактично опустил тему, своей утренней оплошности.
- Может для кого-то и не имеет значение. А для моей бабули, которой, на минуточку, семьдесят шесть, с высоты ее возраста, ой, как имеет. А я привыкла прислушиваться к старшим, - ухмыльнулась я.
- Все понятно. Ты встаешь?
- Если честно, я бы еще поспала. Но у меня гость, так что встаю.
- Да нет, лежи. Я лучше пойду, пока темно. А то как-то неудобно, потом, при свете дня в образе Мальвины рассекать.
- Сам дойдешь?
- Конечно!
- Ну, тогда, давай! – я опустилась на подушку, укуталась по самые уши в одеяло, и уснула.
Проснувшись, я почувствовала какой-то дискомфорт. Бывает такое ощущение, тебя что-то гложет, а ты не понимаешь что. Вроде бы все нормально, а на душе все равно дискомфорт. Приписала, это ощущение к беспокойству о Николае. Все-таки не очень хорошо получилось. Отправила его одного в незнакомой деревне и со спокойной душой уснула. А дошел человек, ни дошел, даже не побеспокоилась. Пришлось брать у Таньки, тети Валин номер, звонить узнавать, как там гость.
Сообщение же тети Вали, меня выбило из колеи. Оказалось, что у Николая вчера всю ночь названивал телефон. Когда он сегодня пришел, тетя Валя ему об этом сообщила, он перезвонил. Поговорил с кем-то, покидал вещи в машину и был таков.
Но больше меня выбило из колеи не то, что Николай уехал, а моя реакция на его отъезд. Я расстроилась. Я уже миллион лет не расстраиваюсь из-за мужиков. Я их воспринимаю, как людей с другой планеты. А тут какие-то ожидания. Бред. И этот бред мне совершенно не понравился. Нужно было срочно возвращаться к своим финансовым отчетам и выкинуть из головы все эти романтические бредни о рождественском чуде. Поэтому своим я сообщила, что, к сожалению, делу время, а потехе час. Работа не ждет, годовые отчеты весят непосильным грузом над моей совестью, пора. Собралась и отчалила в свою берлогу. Берлогу, которая, как в известном стихотворении во дни сомнений, во дни тягостных раздумий всегда для меня была поддержкой и опорой.
Квартира меня встретила темнотой и тишиной. И если раньше это абсолютное спокойствие меня радовало, то сегодня вносило раздрай в мою душу. Если так пойдет и дальше, заведу себе тридцать кошек, куплю кучу любовных романов и, по ходу, превращусь в классическую депрессивную старую деву.
Ну почему я каждый раз зарекаюсь ни на что не надеяться, но в глубине души все равно, что то теплица. И мне снова и снова приходится брать себя в руки и идти дальше. Буквально перед этим Новым годом, я была уверена, что всё, наконец, я уже в том возрасте, когда от этого праздника ничего не ждут. И вот, пожалуйста, снова мысли о том самом пресловутом чуде. И я могу, сколько угодно храбрится, и говорить девчонкам, что мне и одной прекрасно живется, сама то я для себя понимаю, что мне, как и любому человеку «очень нужно, что бы кто-нибудь его любил».