Наступила долгая пауза, затем Мередит заговорила. Она говорила медленно, с трудом произнося каждое слово, словно стараясь образумить слабоумное дитя:
– Это невозможно. Я несколько лет не видела Эдмунда. И мы оба никогда… близко не знали друг друга. – Ее щеки раскраснелись от обсуждения такого деликатного предмета с тетей. – Как это должно быть между мужем и женой.
– Я это знаю. Но больше никто.
Мередит широко раскрыла глаза, до нее дошел смысл сказанного тетушкой.
– О, но вы же не думаете… – Она прижала ладони к пылающим щекам, не в силах произнести и слова.
– У тебя есть идея получше? Какой-то другой способ не оказаться без крыши над головой? Я, например, не смогу жить в нищете.
– Нет-Нет. Но должен же быть другой выход. Мы даже не знаем нового графа. Может быть, он…
– Добр? Великодушен? – Тетя фыркнула самым неподобающим леди образом. – Не думаю. Он родственник Эдмунда. Могу поспорить, что он такой же бессердечный, как и его брат.
– Может быть, он хотя бы позволит нам жить в этом доме, как во вдовьей доле наследства. – Говоря эти слова, она слышала, как неубедительно они звучали. Ни на минуту она не верила в такую милость со стороны брата Эдмунда, когда в самом Эдмунде не нашлось бы и капли сострадания. Кровь есть кровь, ничего не поделаешь.
– Скорее всего он бессердечный, жадный негодяй, который собирается вышвырнуть нас на улицу, – повторяла тетушка Элеонора, и ее пурпурная шляпка без полей подскакивала вверх. – Ты можешь жить с этой ложью, Мередит. Это добрая ложь, если она защитит нас.
Добрая ложь. Невидимая петля обхватила ее грудь и сжала так, что стало трудно дышать.
– Предположим, новый граф ужасен, и предположим, что я последую твоему совету. – Мередит, решив пока не сердить свою тетю, послушно кивнула головой. – И что произойдет, когда он обнаружит, что я только притворяюсь, что жду ребенка? Он бросит меня в тюрьму.
– А как он узнает? Будет осматривать тебя сам?
Мередит сжала руки в кулаки, чтобы сдержаться и вбить в голову тети толику здравого смысла.
– Пожалуйста, послушайте, что вы говорите? Даже с таким ограниченным опытом, как у меня, я все же могу предложить, что в конце концов располневшая женщина должна произвести на свет ребенка. И что тогда?
Тетушка Элеонора села, подобрала брошенное на кресло рукоделие и передернула плечами.
– Ребенка мы найдем.
– Найдем ребенка? – повторила Мередит, изумленно глядя, как тетушка орудует ниткой и иголкой. Ошеломленная, она покачала головой и только спросила:
– Где? На рынке?
– Я уверена, Нелс и Мари смогут помочь. Они очень сообразительны. Конечно, мы должны посвятить их в нашу затею, но им можно доверять. – Она не спускала глаз с Мередит. – Количество сирот в этой стране потрясает. Детские приюты ничем не лучше домов для умалишенных. Подумай, мы могли бы спасти одного несчастного ребенка от такой судьбы. Мы поступим по-христиански.
Наступила очередь Мередит фыркнуть:
– Уверена, за такой поступок Господь поставит звездочки над нашими именами в своей Книге.
Иголка в руке тетушки Элеоноры застыла в воздухе. Она задумалась.
– Мальчик – единственно правильное решение. Он может получить наследство. Девочка же вернет нас в то же положение, в котором мы находимся. – Иголка с ниткой снова задвигались.
Мередит не могла с этим поспорить, как бы расчетливо это ни звучало. Чувствуя, что ее решимость чуть поколебалась, она попыталась выставить еще одно возражение:
– Я ничего не понимаю в детях…
– Глупости. Научишься. Тебе всегда хотелось быть матерью. Вот тебе и шанс. – Тетка содрогнулась, как будто перспектива материнства вызывала у нее отвращение. – Это хорошо, потому что тебе придется все делать самой. Дети устраивают такой беспорядок, особенно мальчики. Тебе придется заняться воспитанием ребенка.
Задача вырастить ребенка не пугала Мередит. Наоборот. У нее теплело на сердце. Однако обман приводил ее в ужас. Но был ли у нее выбор? Или решиться на этот обман, или прожить оставшуюся жизнь в благородной бедности, страдая от всевозрастающих требований ее капризной тетушки и больного отца.
Мередит закрыла глаза, спасаясь от крохотных молоточков, стучавших внутри ее головы по вискам. Словно увлекаемая мощным потоком, она вдруг почувствовала себя очень маленькой и беззащитной. Открыв глаза, она спросила:
– А что, если меня поймают? Попытка обмануть графа, должно быть, заслуживает сурового наказания.
– Глупости, – убежденно сказала тетушка Элеонора, и ее глаза сверкнули. – Кто посмеет допрашивать тебя? Наш план надежен, Мередит.
Затем, словно все уже было решено, тетушка встала и подошла к столу.
– Нам надо написать этому Гримли. Если повезет, он приедет сюда раньше Николаса Колфилда и тебе не придется встречаться с этим ужасным человеком одной. Только представь, как он расстроится, когда узнает, что ему не бывать следующим графом Брукширом. – В глазах тетушки не было и намека на беспокойство. – Надеюсь, он не предрасположен к насилию.
Мурашки пробежали по спине Мередит. Она подумала, на кого обрушится его гнев.
Тетушка Элеонора схватила лист бумаги и положила его на стол. Держа гусиное перо в одной руке, она согнутым пальцем подозвала Мередит:
– Подойди, дорогая. Ты намного лучше меня умеешь писать письма. Тебе придется сочинить это.
Мередит встала и подошла к столу. Затаив дыхание, она долго смотрела на чистый лист бумаги, давая себе время осознать и согласиться с планом своей тетки. План, возникший от отчаяния, план, который навсегда свяжет ее с имениями Брукшира и деньгами, которых ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Она снова закрыла глаза, собираясь с силами. Почти все на свете стоило такой гарантии.