– Симпатичная, – говорит он голосом похотливого Франкенштейна. Он начинает колотить в дверь, постанывая, как будто кончает, и проходит мгновение, прежде чем я осознаю, что его руки по-прежнему на мне, так чем же, черт возьми, он колотит?
И тут до меня доходит, что он толкается в меня.
– Черт! – я вырываюсь, поднимая нож.
Тут же он засовывает руки обратно в камеру для сохранности.
– Я просто пошутил! Извини!
Я срываюсь на бег, мое сердце бьется где-то в горле. Сворачиваю направо, потом налево, не зная, где я, никого не вижу. Разворачиваюсь, чтобы вернуться тем же путем, которым пришла, но стена закрылась, и я не смогу выбраться.
Прохожу вперед, попадая в батутную комнату, осматриваюсь, мне не нравится, как здесь темно. Огни мигают, освещая выход с другой стороны, и я вдыхаю туман и сырость, витающие в воздухе. Здесь прохладно, но я потею.
Ставлю ногу на поверхность, пол похож на матрас с водой. Всматриваюсь в углы, слишком много теней, чтобы сказать наверняка, но я думаю, что я одна.
Делая шаг, я подпрыгиваю вверх-вниз, тусклого света над фиолетовым тентом едва хватает, чтобы что-то разглядеть. Держа нож в руке, я пробираюсь, подпрыгивая, к выходу, проскакиваю через дверной проем, приземляюсь на пол и выдыхаю.
Но не успеваю я опомниться, как кто-то врезается в меня и сбивает с ног. Перекидывают через плечо и швыряет обратно в батутную комнату.
– Ах! – задыхаюсь я.
Я вскакиваю и начинаю кружиться в поисках ножа. Я уронила его.
Дерьмо! Я поворачиваюсь к Слейтеру, но… Это не Слейтер.
Там стоит Эрик, кровь течет по его шее и стекает на толстовку. Он бежит ко мне, и я успеваю вскочить и выставить руки, чтобы защититься, прежде чем он снова сбивает меня с ног и наваливается сверху.
Я цепляюсь за его толстовку, пытаясь оттолкнуть, но он хватает меня за горло и сжимает.
Нет.
Я пытаюсь глотнуть воздух, но у меня получаются лишь крошечные вдохи. Хватаю его за запястья, извиваясь и пытаясь сбросить его с себя.
– Я обмотаю веревку вокруг твоей шеи и повешу тебя на мосту, – говорит он сквозь зубы. – Никого не удивит, что ты покончила с собой.
Я хриплю, слезы заливают глаза, мои легкие горят, требуя воздуха, но как бы я ни билась, я не могу столкнуть его.
Открываю рот, чтобы закричать, но из него не вырывается ни звука.
– Умри, Хаверхилл, – шепчет он, снова и снова сжимая мою шею, пока белые точки не заполняют мое зрение. – Ты станешь знаменитой, как Ревери.
В уголках моих глаз скапливаются слезы. Нет.
Что-то давит мне в спину, царапая кожу, и мои веки вздрагивают, как только оно прорезает меня.
Нож...
Я открываю рот, пытаясь вдохнуть, и тянусь через плечо, нащупывая рукоятку под собой.
Я хватаюсь за нее.
Собрав последние остатки сил, я замахиваюсь, рассекая его кожу, и заставляю его отступить назад, достаточно ослабив хватку.
Я делаю глубокий вдох, задыхаясь и кашляя, и чувствую, как вес его тела покидает меня. Поворачиваюсь на бок, слышу сдавленные звуки, но все, о чем я могу думать, – это как можно скорее убежать. Я ползу, карабкаюсь и дышу так тяжело, пока в конце концов мое сердце не начинает замедляться.
Перевожу дыхание и, наконец, поворачиваюсь к нему лицом, прежде чем он снова бросится на меня, но…
Он стоит на коленях в другом конце комнаты, по его шее течет кровь.
Я замираю.
Его руки пропитаны кровью, он хватает ртом воздух, который не попадет к нему из-за глубокого пореза от яремной вены до пищевода.
О нет. Я смотрю на нож, который все еще держу в руке, на зазубренное лезвие, покрытое красным.
Я делаю шаг, чтобы подойти к нему. Позвать на помощь – не знаю, но на меня наваливается чья-то фигура, заставляя упасть обратно на мат.
Я поднимаю взгляд, Черная маска смотрит на меня сверху вниз.
– Отойди, – говорю я, приставляя лезвие к его горлу.
– Дай ему умереть.
Он нависает надо мной, его руки по обе стороны от моей головы, а колено между моих бедер. Рубашки на нем больше нет, на груди пятна крови. Слейтер.
Какое-то мгновение я не могу говорить. Эрик задыхается где-то за спиной Черной маски, его конвульсии становятся тише. Еще тише.
В данный момент я не могу его спасти. К тому времени, когда приедет скорая...
Но не пытаться – это выбор, который я никогда не смогу изменить.
И все же я не сопротивляюсь. Мы остаемся так, мой нож у его кожи, его темные глаза смотрят вниз – бросают мне вызов, дерзят мне, – и мгновения проходят, вздохи Эрика стихают, пока не замолкают.