— Конечно, ваше личное. Оно всегда личное, когда есть, что скрывать.
— Дедуль, у нас тут проблемка вышла, пытаемся ее решить. Лучше не мешаться.
— А я не буду мешаться. Милицию вызову, вот и все.
Твою мать, вот почему они никогда не успокаиваются. Всегда идут до последнего. Держатся принципов там, где для принципов места нет. Жмых вспомнил историю Шустрого про то, как они заставили какого-то там профессора, свидетеля по делу важного человека, надеть голову на петлю и выбили из-под него табурет. Он решил попробовать еще раз:
— Старик, скажу честно, — начал Жмых. — Я не хочу тебе зла. Сейчас уже темно. Иди, пока не запомнил мое лицо. А номера, наверное, сам забудешь по дороге. Сечешь?
— У меня плетки нет, чтобы сечь, молодой человек, — нахмурился дед. — И я уже запомнил твое лицо. Уж больно оно мне не нравится.
Несколько секунд они буравили друг друга взглядами — а затем Жмых тяжело вздохнул.
5 8 6
Грохот выстрела, и пуля свистнула над бритым черепом Шустрого. Он пригнувшись, бросился влево. Вскинул пистолет, целился долю доли секунды и вдарил крючок. Отдача двинула в правую руку. Два выстрела грохнули одновременно. Пуля свистнула справа — и он бросился вперед по тропе.
«Пять», посчитал его мозг. Плохо. Херово дело, братцы, паниковал Шустрый. Знать бы заранее про эту херню, прихватил бы с собой еще магазин.
Тяжелый, грузный Кабан, восставший из мертвых, ломился за ним по тропе; краем уха он слышал, как его говнодавы ломают ветви подлеска и вминают их в грязь. Воздух влетал в легкие, обжигая горло, и он чувствовал, как все легче и легче становится голова.
Еще один выстрел прозвучал прозвучал позади. Шустрый запоздало пригнулся, услышал звон стекла, поднял голову и увидел впереди избу. Пуля Кабана влетела в одно из ее окон. Что-то в избе было не так, что-то не то, может, сам силуэт дома или линии бревен, из которых был сложен ее фасад, но думать об этом было некогда, надо было бежать.
Шустрый взлетел по ступенькам крыльца. Кабан выстрелил дважды. Одна из пуль пробила ножку резных перил, другая черкнула Шустрого по виску. Кожу на черепе обожгло, бандит выпалил:
— Твою мать! — и толкнув дверь избы, ввалился внутрь.
Он грохнулся на колени и захлопнул дверь. Пошарил пальцами по ее краю, нашарил защелку и задвинул ее стержень в ушко. Лишь после этого он позволил себе дотронуться до раны. Посмотрел на пальцы: пара капелек крови. Царапина. Не страшно. Куда хуже, что он выбился из сил после пары минут бега.
«А я говорил, нужно пообедать», — зазвучал в голове насмешливый голос Жмыха. Какой же он ублюдок. Надо будет вломить ему, когда выберусь.
Тяжело дыша, он встал на ноги и огляделся. Он вновь стоял посреди кухни — но чуйка подсказывала ему, что эта не та кухня, из которой он вышел. Шустрый привык доверять своей чуйке: благодаря ей и надежной «крыше» он прожил почти двадцать лет в профессии, в которой редко встретишь стариков.
Но одна деталь точно осталась прежней. Стол, уставленный пышущей жаром едой. Пирожки с мясом и капустой. Пироги. Птица и порось. Яблоки в бликах от свисающей с потолка люстры.
— Попробуешь, касатик? — прошептала старуха.
Шустрый приблизился к столу. Его пальцы зависли над пирожком с капустой, словно стальная клешня, готовая схватить плюшевую игрушку на дне автомата. Мясо понятно, но с капустой-то подстава какая, спросил себя Шустрый. В любом случае, он должен перекусить. В глазах от голода уже рябит.
— Возьми кусочек. Совсем исхудал.
Он поднял пирожок с капустой, и тут же заорал от испуга и отвращения, и швырнул его в плафон, которая со звоном закачался, таща на буксире круг света от лампочки.
-- Ах ты старая сука! — заорал он, и старуха ответила коротким смешком:
— Мамаша твоя.
Пирожок прокатился по полу, и на всем протяжении пути с него сыпались личинки белесые личинки червей — такие же десятками ползали по столу среди тарелок и мисок, иногда заползая внутрь. Они все ползли из печи — и когда лампа качалась в ее сторону, ее круг света падал на лежащие внутри головы с выпученными глазами.
— Ты отказался, когда предлагали. Теперь будешь ходить голодным.
Входная дверь сзади Шустрого сотряслась от удара плечом. Шустрый развернулся, не думая, выстрелил. Пуля пробила дырку в двери; от удара взметнулось микроскопическое облако древесной стружки. На секунду все затихло.
Держа наготове пистолет, Шустрый приблизился к двери. Потянулся к щеколде. Дверь сотряс новый удар.
Гr43 Пр0шлGO
Опасливый шаг вперед, за ним другой. Два глаза-двустволки обводят по кругу задний двор, тонущий в грязи. Следующий шаг. Деревянные мостки проседают под тяжестью, погружаются в жижу. Еще один шаг — и новая остановка.