— Так ты, девонька, из тех, кто дважды переступил порог. Видать, Господь решил послать в кои-то веки мне помощницу. Расскажи все, что помнишь.
И Василиса рассказала о том, что помнила: о вспышке выстрела, и как она очнулась, когда диск вечернего солнца вспышкой вторгся в поле ее зрения, и как она еще час брела по лесу, пока не вышла к деревне, лежащей на дне лесной лощины, и не наткнулась на избу.
Старуха выслушала ее рассказ и молвила:
— Послушай, девонька, я не из благородных и притворяться не буду. Я тебя спасу и выхожу, но придется на меня поработать. Тогда будем в расчете. Согласна?
Василиса согласилась — ибо куда бы она пошла в таком состоянии, не помня даже своего имени? Старуха кивнула в ответ и крикнула:
— Отворяйтесь, засовы! Дверь, отворись!
С лязгом засовы слетели с петель. Со скрипом, нехотя, отворилась дверь. Старуха прошла внутрь, переваливаясь пингвином, ворча:
— Никак тебя Палыч не смажет… — жестом пригласила изумленную Василису последовать за ней.
Василиса вошла в дом, пахнущий плесенью и еще чем-то противно-сладким. Бабка с охом скинула вязанку хвороста в углу прихожей, потянулась, хрустя суставами, и прошла в полутемную кухню, где стояли огромная кирпичная печь и стол, полный кушаний от пирогов до перепелиных грудок.
— Бери, не стесняйся, — сказала старуха.
Василиса, преодолев стеснение и удивление, села за стол и принялась поглощать заготовленные блюда. Как только с обедом было покончено, ведьма провела девушку по дому. Она показала ей свою комнату, показала чердак, где ей предстояло жить, показала задний двор с баней и нужником — но прежде всего она привела ее к месту, которое ей было запрещено посещать: люк в подпол. Здесь она изложила Василисе один-единственный запрет.
— Ни в коем случае не открывай этот люк, — предупредила старуха. — Иначе станешь моим обедом. Я не шучу. Обещай.
Василиса дала обещание — и ведьма сдержала свое.
Василиса получила у нее кров и пищу, а взамен стала делать для старухи работу по дому: мела избу, стряпала обед, убирала двор, готовила одежду, относила и приносила почту от Максима Павловича — единственному, помимо самой ведьмы, жителю вымершей деревни в лесной лощине.
Иногда старуха отсылала ее в долгие, на целый день, походы в сердце леса, найти какой-нибудь редкий цветок. Чтобы Василиса не заблудилась, она давала ей в помощь фонарь-череп с лампадкой, светящей и в дождь, и в холод.
— А коли кто будет тебе угрожать — направь его лицом на лиходея и подуй, — напутствовала старуха.
Впрочем, он так ей и не пригодился, потому что вместе с Василисой также ходил черный кот с зелеными глазами, который показывал дорогу и отпугивал хищников. Однажды Василиса услышала краем уха волчий рык и увидела две пары блестящих глаз, и кот прыгнул с тропы в лесную чащу; через пять минут он вернулся с перемазанной кровью мордой, и больше хищники их не беспокоили.
Вопросов Василиса не задавала, но догадывалась, что эти походы имеют отношение к люку погреба. Всякий раз, когда она мела поблизости, она слышала идущий из него сладковатый запах, и он всегда усиливался после ее возвращения. Иногда ей хотелось просто подойти, пока старуха не видит, потянуть крышку люка и заглянуть внутрь, всего лишь краем глаза… Василиса давила в себе этот соблазн; не для того она вернулась с того света, чтобы вновь туда отправиться.
Тем более, что ведьма стала преподавать ей уроки. Она рассказывала девушке, как читать из тайных книг, написанных безумными славянами-язычниками, и видеть тайные знаки в сплетениях листьев, и варить из редких цветков зелья, дающие дар видеть во тьме и сохранять тепло в лютый мороз.
— Смотри внимательно. Может, чему и научишься, — приговаривала старуха.
И Василиса смотрела. И Василиса училась. Скоро она могла сама расшифровать древние письмена и приготовить зелье, помогавшее ей трудиться день за днем, держа дом в чистоте и порядке.
Было бы у меня такое зелье, когда я обслуживала столики, мелькнуло в ее голове, и вдруг кусочек прошлого выплыл из темной заводи ее памяти. Она работала официанткой в ресторане — и зелье там тоже было. Ее принимала почти вся ее смена, чтобы оставаться на ногах по двенадцать часов. Василиса тогда обходилась сигаретами, но что-то подсказывала ей, что со временем она на это зелье тоже подсядет.
И вот ирония судьбы: она тоже перешла на зелье, пусть и собственного приготовления. Старуха, впрочем, была довольна.
— Продолжай в таком духе, — говорила она. — И, быть может, сделаю тебя твоей помощницей.
Иногда ведьма удалялась из дома на пару часов, чтобы сбыть кому-то зелье, приготовленное ей и Василисой…