Вылезая из люка, проходя через кухню, огибая дом, Жмых нащупал тьму, разделяющую дом старухи и далекую дорогу, по которой катили между городами автомобили. Он позволил ладоням и мышцам рук напитаться ее зудом, а затем сосредоточил свои мысли на одном конкретном образе.
Жмых вскинул руку, обхватил покрепче воображаемую рукоятку, сжал указательный палец — и вдруг ощутил, как слабый зуд в пальцах материализуется в тягу пружины спускового крючка. Он увидел вспышку, и услышал грохот, и ощутил, как отдача толкает его в плечо сквозь вытянутую руку. Он увидел, как старуха хватается за поясницу и поворачивается.
Второй выстрел попал ей в правое легкое. На третьем пистолет разлетелся у Жмыха в руке, его пружины, боек и механизм затвора растворились на лету, исчезая обратно во тьму, из которой их извлек стрелок.
Жмых почувствовал, как кровь отхлынула у него от головы, и схватился за стенку избы. Этот трюк ему дорого стоил. Впрочем, свою задачу он выполнил; даже своим помутившимся зрением бандит видел, как старуха разрастается, принимая свою монструозную форму, и срывается с места навстречу.
Пора было уходить.
Когда ведьма ворвалась на кухню, проследовав по следам малого, там было пусто. Ничто не выдавало присутствия бандита: ни стол, накрытый яствами, ни затихшая печь, ни скрипучий пол. Ведьма знала, что это неправда; ее чувства — не нюх, и не слух, и даже не зрение, а какая-то древняя связь с домом и с землей вокруг говорили ей: мелкая, зашуганная скотина, привыкшая решать проблемы ножами и пистолетами, прячется на кухне.
— Где же ты, поганец мелкий, — произнесла она одними губами, и вдруг получила ответ.
Чьи-то глаза взирали на нее из глубины печи. Старуха радостно вздохнула.
— А ну иди сюда, поганец мелкий!
Ведьма залезла обеими руками и головой в полукруглый проем горнила. Она протянула руки к голове, уставившейся на нее немигающим взглядом, схватила ее за волосы и потянула на ее себя. Тащить было неожиданно легко. Скоро старуха поняла, почему: голова была отделена от тела ударами тесака. И принадлежала она не Жмыху: на старуху смотрел Максим Павлович, такой же хмурый, как и в момент, когда пуля бандита ворвалась ему в затылок.
От визга старухи Жмых едва вновь не оглох. Он инстинктивно зажал уши, уже не беспокоясь, что старуха посмотрит наверх и заметит, как куча шевельнулась тряпья на вершине печи. Это уже не играло роли. Если все сработает, чересчур долгая жизнь старухи прервется через несколько секунд.
Сквозь заслон из ладоней он услышал, как лопнуло стекло в окнах и в лампадке, окатив ведьму горящим маслом. Она завизжала еще громче, выронила голову и схватилась за голову, выиграв Жмыху еще несколько секунд.
Она изо всех сил колотила по волосам, когда на пороге кухни появилась Василиса. Одной рукой она держалась за гарнитур, в другой — сжимала светящий лучиной череп, который Жмых оставил для нее у порога. Заметив его, ведьма замерла и успела сказать только:
— Ах ты… — прежде чем Василиса дунула ей в лицо.
Рев ведьмы и рев пламени смешались в один рокочущий шум. Горящая сгорбленная фигура пробежала сквозь кухню и коридор, едва не свалившись в открытый подпол, пересекла комнату и прошибла ее дальнюю стену. Человеческий факел озарил окрестности — узлы лесных чащ и буреломов, бывших здесь еще до того, как люди научились освещать мир электричеством.
Ведьма сумела пройти еще с полсотни метров по лесной тропе, пока пламя не заставило ее свалиться на землю. Она лежала у бурелома, где тропа заворачивала по дуге чуть вправо, и быстро догорала до костей и пепла. Жмых, подошедший к этой горящей массе, тронул то, что осталось от старухи, лезвием тесака, убедился, что она уже не встанет, и встал сам.
— Чет не помню, чтобы здесь был лес, — сказал он.
Я что, все еще застрял, запаниковал он. Я все еще в кармане у этой старухи. Впереди, сразу за буреломом, раздался полусумасшедший хохот.
— Твою мать, да чтобы вас всех…
Пригнувшись, крадучись, Жмых обогнул бурелом. Голова была гнездо, полное бешеных пчел; в нем без конца сновали вопросы:
«Надо мной прикалываются? Это какой-то розыгрыш? Я здесь навсегда?».
Сквозь загустевшую пелену страха Жмых не сразу разглядел, что ему показывал дом, — но постепенно он увидел, словно в головоломке, один фрагмент картины, затем другой, затем третий — и все вопросы отпали.
Над ним не прикалывались и не пытались разыграть — по крайней мере, напрямую. Это осталось в прошлом. Настало время сбросить маски.
Время ответов
Хохочущий бритоголовый мужик сумел на секунду обуздать смех. Он поднял пистолет и прицелился в мужчину под тридцать, который поднимался по крыльцу с коробкой в руках. Жмых не раз видел этого человека на фотографиях, где он улыбался, приобняв за плечи жену или держа на руках карапуза-сына. Коробку он тоже видел: в ней привезли из магазина пузатый телевизор LG.