Шустрый так не думал. Он это знал.
Лес вырос из-за кромки холмов, словно хищный зверь, вылезший из берлоги, и они проехали по ленте дороги, как по вытянутому языку, прямо в его пасть. Его древесное нутро сомкнулось вокруг, поглотив с головой.
— Будто нас никогда и не было, — проговорил Жмых.
Шустрый вздрогнул. Машина вильнула по зигзагу дороги.
— Не говори под руку, — невпопад брякнул он.
— Я не хотел, — сказал Жмых. — Просто этот лес… Эта работа… Сечешь?
Шустрый хотел бы рассмеяться Жмыху в лицо. Хотел бы, но не мог. Он слышал истории от тех, кто долго жил в Новореченске. О том, как местные стараются с заходом солнца уходить с улиц. О странных существах, бродящих в тенях на окраинах. О людях, пропадающих без следа. Тогда Шустрый их всерьез не воспринимал, но сейчас…
— Ой, иди на хер! — отмахнулся он. — Что нам сделает эта овца старая? Сварит в котле?
— Тогда почему заказ дали нам, а не местным? Они что, не смогут разобраться с какой-то бабкой в лесу?
— Потому что заказчик на короткой ноге с Мишкой, — ответил Шустрый. — Потому что так меньше следов. Потому что здесь живут одни криворукие дебилы, которым нельзя доверить заказ. Тысяча причин. Себя и меня не накручивай.
Тут лес вокруг расступился, и они въехали мимо свернутого на бог облезлого шлагбаума в деревню, заполнившую днище лесной лощины. Ведьминой лощины, да что ж за дерьмо, думал Шустрый. Почему все так сходится?
Асфальт сменился грунтовкой, морщинистой от колдобин. Деревня выглядела почти заброшенной: кренящиеся заборы, задушенные сорной травой огороды, окна деревянных и кирпичных домов иногда разбитые, но всегда — темные и пустые, словно глаза больного деменцией. Единственный, кого они заметили по дороге на другой конец лощины — унылый дед в дырявом берете. Уперев руку в трость, он проводил их машину равнодушным взглядом.
— Пистолеты в бардачке? — вдруг спросил Жмых.
— Да, а что? — не понял Шустрый.
— Я возьму? — и его товарищ все сообразил.
— А есть необходимость?
— Да мало ли что, — глаза Жмыха сощурились. — После прошлого раза... Мишка мог…
Шустрый резко вдавил тормоз, и машина замерла у начала противоположного от въезда подъема. Он уперся в него своим свинцовым, немигающим взглядом.
— Ты это думаешь о своем дяде? — спросил Шустрый. — Ты это думаешь обо мне?
Жмых только пожал плечами. Он уже понял, что здесь перегнул палку — и теперь настороженно ждал, как отреагирует Шустрый. И тот отреагировал неожиданно. Бандит протянул к бардачку свободную руку и открыл его нажатием ладони.
— Забирай, — сказал он.
Жмых запустил внутрь руку и нашарил пистолет внутри кожаной кобуры. Макаров. Девять миллиметров. Восемь патронов. На ребристой ручке — красная звезда.
— Извини, — выдавил он.
— Извинения приняты.
Пока Жмых прилаживал себе кобуру на поясе, Шустрый решил смягчить тон.
— Ты это, малой, не забивай голову. Я иногда строгий — но это у меня работа такая, — сказал он. — Так что не ссы, все между нами четко. И за Мишку тоже не переживай, — добавил Шустрый — хотя сам был, если честно, не сильно в этом уверен. Он знал, чего стоит преданность Мишки Боярина: именно он служил при его дворе палачом.
И все равно Жмых был рад, что в этот раз все обошлось. Он не знал о кошмарах будущего. Он не знал о том, что ждало его впереди.
Изба у леса
Они оставили машину у подножия холма и прошли по ржавому паласу из листьев к его вершине, где стоял дом. Забор, окружавший его, был выбелен словно кости, но сама изба, стоящая под стеной деревьев, была черной, как смоль, — именно такой, как представлял себе Жмых. Ее крыльцо приподнималось над пустынным двором, и окна по обе стороны от двери, прикрытые ставнями, глядели на них как зрачки хищной птицы на крысу, прижавшуюся к земле.
Калитку старуха не заперла: видимо, никого не ждала — так что они отворили ее и поднялись по скрипящим ступеням крыльца. Четыре шага. Шустрый постучал в сосновую дверь.
— Как эта старуха вообще одна здесь живет? — спросил Жмых. — Она, небось, сегодня-завтра коньки двинет.
— Хер его знает, может, к ней кто-то приходит, — сказал Шустрый. — Типа, как у Агафьи, отшельницы из Сибири. Чинуши и журналюги ей постоянно жратву и лекарства таскают.
— О, так это правда! — удивился Жмых. — Я как-то смотрел фильм про это, думал, это брехня.
Шустрый постучал еще раз. За дверью прошамкали слабые шаги, и замерли у входа. Жмых мог буквально видеть, как морщинистое ухо прижимается к доскам двери.