«Хорошо, — сказал чернокнижник с довольной усмешкой, — ты поступаешь правильно. Я никогда не обманываю, и награда будет достойной. Но помни: если ты нарушишь обещание…». Не договорив, колдун повернулся спиной к собеседнику и неспешно ушёл в вечерний город, снова приняв облик старого крестьянина. Человек остался стоять в наползающей тьме.
Но колдун не ушёл из города после этого. Он направился прямиком в центр города, к дворцу короля. Конечно, не стал доходить до врат, иначе бы его поймали сразу. Он остановился у кольцевого сада, который окружал дворец, и стал ждать. Вскоре темнота стала абсолютной, на небе зажглись синие звёзды. Жители укрылись в домах от осеннего холода, и лишь люди с тёмными замыслами остались на ночных улицах. Почему-то в этот вечер их было больше, чем обычно — они чувствовали близкое присутствие колдуна, и это придавало им уверенности в недобрых намерениях.
Когда звёзд на небе стало не сосчитать, к колдуну подошёл человек из дворца. Это был последний подкупленный им служитель короля; другие уже были разоблачены. В условленном месте состоялась встреча, и колдун прошептал предателю несколько слов и передал ему завёрнутый в шкуру продолговатый предмет. В глазах предателя мелькнули страх и неуверенность, но один взгляд на лицо колдуна заставил его судорожно кивнуть. Он давно жалел о том, что повёлся на обещания чернокнижника, но сворачивать с пути было поздно.
Вернувшись во дворец, человек сделал вид, что вернулся с прогулки и направляется в свои покои. Когда огни во дворце погасли, и лишь часовые остались на своих постах, он встал с постели, тихо надел парадный мундир и вышел в коридор. Он шёл в самое охранямое место во дворце — комнату под землёй, куда имели доступ только немногие члены королевской семьи. Все знали, что там хранятся под усиленной стражей священные реликвии королевского рода, но никто их в жизни не видел в глаза. Придворный должен был туда проникнуть.
И он проник.
«Но как? — спросила я. — Ты же сказал, что комнату охраняли. Колдун наслал на стражей сон?».
Отец подумал, прежде чем ответить.
«Вряд ли, — сказал он наконец. — Он не был настолько могущественен. Просто… люди бывают небрежны к своим обязанностям. Они занимаются делом только потому, чтобы чем-то себя занять, не вкладывая сердца. Я думаю, кое-кто из стражников попросту отлучился на минуту, или задремал, или увлёкся разговором. Не забывай, прислужник очень хорошо знал повадки обитателей дворца. Так или иначе, он попал в комнату. И увидел то, о чём говорил колдун — Осевые часы».
На следующее утро в королевстве разразилась беда. Сначала она была незаметной — просто солнце встало чуть раньше, чем обычно, и люди ходили сонные, не выспавшиеся. Потом начались другие странности. Обеденное время наступило слишком быстро — люди не успели выйти по своим делам, как полуденная жара ударила со всей мощи. Люди изнывали от духоты и ждали вечера, но солнце, казалось, застыло навечно у зенита. Стрелки немногочисленных механических часов, которые имелись в королевстве (и то у самых богатых) не хотели продолжать путешествие, и земля раскалилась добела. Король срочно созвал советников и магов, и все быстро пришли к единому мнению — по всей видимости, Осевые часы в комнате реликвий дали сбой.
«Что за Осевые часы?.. Ну, пап!».
«Ладно, теперь можно говорить. Это были очень особенные часы, которые передавались от короля к наследнику трона с древних времён. Когда-то в смутные дни они сослужили хорошую службу королевству, но теперь все забыли, что они представляют собой и как ими пользоваться. Известно было только, что эти часы могут управлять ходом времени в королевстве. А может, во всём мире. Они были центральной осью, вокруг которой вращались вещи и события. Когда стало ясно, что неисправность в механизме угрожает благополучию королевства, советники вспомнили, что в городе живёт мастер, который может чинить часы. Единственный в стране — ведь и часов-то в королевстве было раз-два и обчёлся. Король послал за ним человека, чтобы тот пришёл и починил Осевые часы».
«Но это же не… — меня пронзила страшная догадка. — Это не тот человек, к которому приходил колдун?».
Отец смотрел на меня с полуулыбкой.
«Увы», — сказал он.