- Да отпусти ты его, - сказал Бек, не отрывая глаз от дороги. В руке Оскар сжимал револьвер. Перед глазами всё еще была кремовая дверь, в которую он всадил пять пуль, а после просто стоял, раз за разом нажимая на крючок, пока Бек не потащил его за шиворот - подальше от кремовой двери, через холл на крыльцо. Там Бек схватил дробовик, а Оскар отчасти вышел из оцепенения и поднял взгляд на горизонт... Горизонта уже не было, вместо него клубилась сплошная пелена. В зеркале заднего вида ферма очень быстро слилась с фоном, будто саранча поглотила её.
Бензина оставалось мало, они оба знали это, и гнали вперёд, понимая, что проиграли, но всё ещё надеясь на какое-то чудо. Началась гроза. Вспышки врывались в зеленоватый мрак, наполняющий кабину, разделяя мгновенья на слайды.
- Саранча не летает в дождь! - воскликнул Оскар. И они рассмеялись, но оба, увидев хищные улыбки друг друга, вырванные грозой из тьмы, смолкли.
Дождя не было. Только гром и молнии, свет и тень. Пенумбра. Над ними клубились тучи, к земле тянулись истончающиеся щупальца смерчей. Вдалеке по бокам голубел не затронутый бурей пейзаж.
Саранчи не было видно. Она смешалась с облаками.
А потом молния, похожая на ветку ивы, протянулась откуда-то сверху и сбоку, ударив в дерево, стоящее у обочины. Горящий тополь рухнул поперек дороги, Бек рванул руль, и они слетели в кювет, прочно застряв передним мостом в придорожной канаве.
Оскар, пришедший в себя через несколько секунд, выплюнул на ладонь зуб. Бек застыл лицом на руле. Чернокожий потряс его за плечо. Бесполезно. В ту же секунду всё вокруг заполнил нарастающий шелест. По крыше забарабанило, словно пошел град. Над дорогой бесновались молнии. Саранча подмяла пикап под себя. Ближе, ближе. Насекомые ползали по окнам, застревая лапками в металлической сетке, облепили ветровое стекло. Оскар кричал. Он вытащил револьвер и попытался застрелиться. Барабан был пуст, курок лишь сухо и утвердительно щелкал над ухом. Тогда Оскаром завладела лишь одна мысль - лишь бы ЭТО ВСЁ скорее закончилось...
***
Заря наступала с востока. Прошел дождь, от остывшей за ночь сырой земли поднимался постепенно розовеющий туман. Оскар вылез из машины. Рядом, как чей-то огромный чёрный позвоночник, лежал сгоревший тополь. Окружающее терялось в тумане, но Оскар видел, что травы вокруг не стало. Вообще. Он представил, как фронт саранчи движется от океана к океану, постепенно слизывая ландшафт.
Хлопнула дверь. Показался Бек. На лбу его чернела кровавая корка. Он сделал несколько шагов и привалился к борту машины.
- Куда отправимся?
- На юг, - подумав, ответил Оскар. - На западе теперь делать нечего...
Апрель - август 2009
Девочки
Их было трое с самого мучительного их прихода в мир; почти одинаковые, однако Алиса умиротворённо молчала с первых минут. Сёстры - скоро лишившиеся матери комочки, орали не переставая. Она - почти нет.
Всё было решено - кофейная гуща, птичьи косточки и УЗИ не лгали, не могли. Да и лучше бы они врали.
Первой жертвой этой предопределённости стала мать девочек, обладавшая - «Ирония», - запишет молчаливая Алиса в дневнике - слишком редкой группой крови. Примерно за сутки до родов весь запас необходимой донорской крови отправили какой-то там старухе, прожившей, Алиса проверила после, ещё ровно три года и три дня, а затем умершей во сне, да так и пролежавшей все рождественские праздники с глуповатой улыбкой.
Алиса, Мэри и Сью были похожи, как близнецам и полагается, но только внешне. Скоро начавшая сдавать, Алиса не поспевала за сёстрами, не любила шумных игр и громких сборищ.
Они вернулись в Токио, когда Алисе исполнилось десять. Отец заявил, что не питает более доверия к медицине США, да и вообще - «всем гребанным штатам». В действительности он просто хотел, как сказала бы мать, взяться за старое. Но когда они садились в белоснежный «Боинг», её рядом не было. Её осуждающее лицо не всплыло из клубящихся тихоокеанских туч, куда отец настороженно вглядывался чёрными глазами, а голос её не бился в вое ветра за переборками лайнера.
Токио не желал принимать их, «Боинг» около часа кружил над Нарито, а вокруг кружились хлопья внезапно налетевшей метели. Тяжелый мокрый снег лип к белоснежным крыльям. Но, видно, амулеты ANA были сильны - они всё-таки приземлились. Железобетонные высокие залы терминала врезались в память Алисы, и этот снег, и встречающий их чёрный автомобиль с угрюмым помощником отца по кличке Горо, высоким и нескладным.
Отец нёс её на руках. Справа и слева тянули аккуратные чемоданы на колёсиках Мэри и Сью. Видимо, ощутив какую-то торжественность момента - эти высокие своды, автомобиль, облепленный снегом, гирлянды токийских огоньков и метель - они умерили своё щебетание.