— Едущих верхом! — сказал Рамачни. — Что ж, вот в чем секрет обороны Стат-Балфира: икшели приручили драхнаров или, по крайней мере, вступили с ними в союз для борьбы с незваными гостями. Нет, сокол, наши глаза не могут сравниться с твоими. Но теперь поторопись: возвращайся на «Чатранд». Скажи Фиффенгурту, чтобы он поднимал якорь, если он еще не начал.
— Я скажу ему, — сказал Ниривиэль, — но из этой бухты нет выхода.
Сокол улетел. Пазел посмотрел через плечо на «Чатранд», поймал взгляд Таши и заставил себя улыбнуться. Что бы ни ждало их впереди, они были почти дома.
Двое пловцов-длому вернулись к лодке. Они явно плыли с трудом. Как только они оказались на борту, Таша увидела, что у них из многих мест течет кровь.
— Бинты, Ундрабуст! — крикнул Герцил. — Вы двое: больше никто не пострадал?
— Откуда мы можем знать? — ответил один из них. — В темной воде трудно судить о своих собственных ранах, не говоря уже о чьих-то еще. Но Лундже, должно быть, пришлось хуже всего, потому что она провела нас через этот коралловый лабиринт.
— Тогда она должна подняться в лодку! — воскликнул Нипс.
— Так мы ей и сказали. Но она не обратила на это внимания.
— «Чатранд» спускает ялик, — сказал Рамачни, глядя вперед. — Сначала мы должны поднять на борт раненых, а затем Нилстоун и Ташу. Пазел, ты тоже должен пойти, поскольку Эритусма велела тебе сопровождать ее, и... О демоны под нами, нет!
По обе стороны лодки темные плавники рассекали воду. Это были акулы: те же самые серые существа размером с человека, которые плыли за змеем у мыса Ласунг. Но эти акулы не следовали ни за каким змеем. Они следовали за кровью.
Все в лодке предупреждающе завопили. Кто-то из пловцов, должно быть, услышал, потому что все они нарушили строй, а затем начали спасаться бегством.
— Их убьют! — воскликнул Нипс. Герцил встал и поднял свой лук.
— Убери его, ты с ума сошел? — закричал Рамачни, запрыгивая на нос. — Освободите пловцов и гребите дальше! — С этими словами маленькая норка спрыгнула с носа и приняла форму совы прежде, чем ее тело успело коснуться волн.
Герцил вытащил нож и перерезал веревки. Он сильно перегнулся через нос, и Таша отчаянно вцепилась в его пояс, испугавшись, что он тоже попадет к акулам.
— Кто это, что он делает? — воскликнул Пазел.
Таша прищурилась: один из длому отделился от остальных — и акулы последовали за ним. Как и на мысе Ласунг, существа охотились сплоченной стаей, которая никогда не разделялась. Казалось, ужас охватил одного пловца, который, должно быть, ожидал, что акулы последуют за большей группой. Но кто знал, как этот коллективный разум делал свой выбор? Ведущая акула добралась до пловца, и Таша увидела, как длому повернулся и раскрыл свои руки — жест, странно похожий на объятие. Таша на мгновение закрыла глаза; когда она посмотрела снова, пловца уже не было.
Рамачни пролетел над акулами, сложил крылья и нырнул.
Длому направлялись к «Чатранду» из последних сил. Но теперь акулы повернули как единое целое, возобновляя атаку. Спасательная шлюпка еще больше отстала. Нипс почти рыдал, выкрикивая имя Лунджи.
Внезапно в воде вокруг акул что-то изменилось. Сначала Таша не могла понять, что это было. Но потом она поняла: вода закипела. Через несколько секунд вода превратилась в смертоносный пар.
О, слава богам. Рамачни всплыл на поверхность в эгуар-форме, и невообразимый жар его тела буквально испарял море. Они могли видеть его, темное чудовище, плавающее в пене, и чувствовали запах серных паров. Ближайшие акулы были убиты мгновенно; те, что были позади, плыли дальше, обезумевшие от крови, навстречу своей смерти. Многие рассеялись в замешательстве, но они так и не перегруппировались и не перешли в атаку. Еще через минуту первые длому уже забирались в лодку, которая покачивалась у борта «Чатранда».
Зверь, которым был Рамачни, держался на расстоянии, но его раскаленные добела глаза сверкали на них из пара.
— Гребите дальше! — крикнул Герцил. — Боюсь, наш маг сам в некоторой опасности, иначе он не смотрел бы на нас такими глазами.
Наконец они приблизились к кораблю. Высоко наверху люди трудились у кабестана, поднимая ялик и раненых длому на палубу. Затем над водой раздался высокий голос:
— Триумф! Триумф! Триумф! Триумф! Триумф!
Таша подняла глаза и расплакалась от радости. Фиффенгурт и Марила махали с поручней, опять и опять выкрикивая их имена. Мастиффы лаяли так, что могли поднять мертвых, их лапы и морды появлялись и снова исчезали. Внезапно Фиффенгурт повернулся и поманил их рукой, и толпа, целая орава бросилась к поручням, приветствовала их, наконец-то безоговорочно заревела, как единое целое, без сомнений. И сквозь этот рев она все еще могла слышать истеричный писк Фелтрупа Триумф! как будто это было единственное слово, которое он знал.