— Подержи его, для меня, — сказала она.
Более крупный предмет был шероховатым и слегка тяжеловатым сверху. Она крепко ухватилась за него и вытащила из-под гвоздей. В ее руке оказалась крепкая глиняная бутылка, заткнутая пробкой и запечатанная толстым слоем красного воска. Бутылка была потрескавшейся, потемневшей от пыли, невообразимо старой, но прочной и довольно тяжелой. Таша перевернула ее: глубоко внутри плескалась жидкость.
Таша сдула пыль. Бутылка была разрисована тонкими белыми линиями. Гарцующие скелеты людей и лошадей, драконов и собак. Голые деревья с чем-то похожим на глаза. Таша переложила бутылку в правую руку и посмотрела на левую. Та казалась замерзшей.
— Таша, — сказала Марила, — ты знаешь, что у тебя в руках?
Она с усилием повернула голову; мысли ее казались странно замедленными.
— А ты? — спросила она.
Марила заколебалась.
— Положи ее обратно, — сказала она.
— Обратно в столб? — спросил Нипс. — Ерунда. Что, если она не сможет ее вытащить? Марила, расскажи нам все, что знаешь.
— Ничего, ничего, так что положи это обратно!
— Марила, — неохотно сказал Пазел, — не сердись, но ты лжешь ужасно.
— Это потому, что я честная. — Марила сжала руки в кулаки. Потом она увидела их озадаченные взгляды, и желание бороться покинуло ее. Она вздохнула. — Кажется, я знаю, что в бутылке. Фелтруп читал Полилекс или рассказывал о том, что прочитал. Это вино.
— Вино? — удивилась Таша.
— Да, — сказал Рамачни, — вино.
Смолбои подпрыгнули. Маг стоял там, в беспорядке и темноте, Фелтруп извивался рядом с ним. Никто не слышал, как они подошли.
— Вино из Агарота, если быть точным, — сказал Рамачни. — Никогда не думал, что я увижу его снова и не надеялся увидеть. Будь осторожна, Таша: ты держишь в руках реликвию более древнюю, чем сам Нилстоун.
— На ощупь она достаточно крепкая, — сказала она.
— Это не то, что я имел в виду, — сказал маг. — Здесь действует заклинание. Я не могу до конца понять его, но это опасное заклинание, возможно, даже смертельное. Я думаю, ты уже чувствуешь это, Таша. И еще одно: будь осторожна с тем, как долго ты держишь эту бутылку, не сдвигая руку и не согревая ее. Эти фигуры были нарисованы мертвыми.
Почти все смолбои повернулись и побежали к двери отсека. Но Фелтруп был вне себя от радости:
— Мы спасены, мы спасены! Это прямо здесь, в Полилексе! Вино Агарота забирает весь страх — и только страх делает Нилстоун смертоносным! Один глоток этого вина, и Падшие Принцы могли держать его голой рукой.
— Как идиот Аруниса в Адском Лесу, — сказал Пазел.
— Если хочешь, — сказал Рамачни. — Они познали свободу от страха: идиот — благодаря полному безумию, Падшие Принцы — благодаря вкусу этого вина. Но я не думаю, что действие вина продолжается долго. Ни в одном рассказе не говорится о Принцах, отправляющихся на войну, с Нилстоуном в одной руке и бутылкой в другой. Но они пили и владели Нилстоуном — недолго и с дурной целью. В конце концов они впали в неистовство и глотали вино, как дьяволы. Я и представить себе не мог, что на Алифросе сохранилась хоть одна бутылка.
Правая рука Таши была холодной. Она переложила бутылку на сгиб руки. Перенесенная сюда с границы смерти, подумала она. Кто мог такое сделать? Кто мог бы даже мечтать о том, чтобы попробовать?
Но внутри нее колесики вращались все быстрее и быстрее, и пришел ответ: я бы могла.
Тридцать минут спустя она была на квартердеке с бутылкой в руке. Рамачни и Герцил стояли рядом с ней, последний держал в руках холщовый мешочек. Позади них, за штурвалом, стоял капитан Фиффенгурт. Леди Оггоск тоже каким-то образом пробралась на квартердек. Ведьма стояла в стороне от остальных, одетая в траурно-черное. Таша увидела ее в первый раз после возвращения.
У ног Таши лежал Нилстоун в стальном ящике, который Большой Скип смастерил для него в Уларамите. Сотни людей и длому наблюдали за ними с верхней палубы. Между толпой и лестницей на квартердек стояли сорок турахов в доспехах, вооруженных копьями. Предосторожность Хаддисмала, и хорошая: если бы кем-нибудь на борту овладели дурные мысли, злые духи или просто безумие, у него не было бы никакой надежды добраться до Нилстоуна.
— Хорошо, леди Таша, — сказал Фиффенгурт. — Оба якоря подняты, мы плывем свободно. Прилив не на нашей стороне, но почему-то я думаю, что это наименьшая из наших проблем.
Он направил свой здоровый глаз на скалы, где драхнары совершенно открыто ждали любого движения «Чатранда». Еще сотня пробиралась вброд вдоль северного берега, сжимая в хоботах огромные стволы деревьев.