Таша все еще стояла на ногах: само по себе почти волшебство. Герцил поднялся на ноги и, спотыкаясь, направился к ней, но, прежде чем он преодолел половину расстояния, она отмахнулась от него. Он остановился. Таша опустила Нилстоун, задумчиво погладила его черноту, затем положила на палубу.
— Это было не так уж трудно, — сказала она.
Глава 29. ПОЦЕЛУЙ МЕРТВОГО
13 фуинара 942
Герцил и Болуту сразу же покинули верхнюю палубу, унося Нилстоун и вино Агарота. Другие друзья Таши столпились вокруг нее, обращаясь с ней как с чем-то исключительно хрупким. Матросы и офицеры осторожно пробирались сквозь обломки, осматривая такелаж и мачты. Целые пальмы были переброшены через поручни. Ошеломленный капитан Фиффенгурт начал отдавать приказы, спасая корабль.
Беспорядок был массовым, но ущерб оказался незначительным, и к двум ударам колокола они уже были в пути. Несколько часов спустя предсказание капитана Роуза подтвердилось: на маленьком островке к востоку от Стат-Балфира были как пресная вода, так и фураж. С приближением сумерек сержант Хаддисмал вывел на берег эскадрон турахов с бочонками и тяжелым снаряжением. Они качали воду до полуночи и даже после, освещенные заревом Красного Шторма.
«Обещание» последовало за «Чатрандом» к маленькому острову, и как раз в тот момент, когда морпехи высаживались на берег, оно отправило вторую спасательную шлюпку. С «Чатранда» спустили складные трапы, и вскоре на борт поднялись последние члены экспедиции на материк: Мандрик, отдавший честь новому капитану и флагу Арквала; Неда, ее татуировки сфванцкора все еще были видны, но выражение лица как-то изменилось; Энсил и Майетт верхом на плечах Неды, осматривавшие палубу в поисках каких-либо признаков присутствия их народа — не нашли ни одного. Следующим был принц Олик. При виде него длому «Чатранда» зааплодировали и упали на колени, и многие плакали от радости. Все они были добровольцами, самыми преданными и любящими из его подданных, и они боялись, что он погиб от рук Макадры.
Последними на борт поднялись Киришган и Нолсиндар. Высокие, оливкового цвета, с глазами, сияющими в тускнеющем свете, как бледные сапфиры, они поразили экипаж «Чатранда» — ни один из них никогда не видел селка. Они подошли к Фиффенгурту, положили свои блестящие прямые мечи к его ногам и поклонились.
— Капитан Великого Корабля, — сказала Нолсиндар. — Вы несете надежду мира на своем судне. Пусть мудрость звезд направит ваш выбор.
— Это наши головы должны быть склонены, м’леди, — сказал Фиффенгурт.
— Давайте вообще покончим с поклонами, — сказал принц Олик. — Встаньте, длому Бали Адро — и вы тоже, мои добрые селки. Капитан Нолсиндар, капитан Фиффенгурт...
Представления были, к счастью, краткими. Как только они закончили, Неда повернулась к Таше и пожала ей руку.
— Сестра, — сказала она, — Нилстоун не причинил тебе боли?
— Мне не было больно, — сказала Таша. — На самом деле я в полном порядке, насколько я могу судить.
— Она выглядела неважно, — сказал Пазел. — Она даже кричала, что вино отравлено.
— Я ошиблась. Оно было всего лишь горьким — и холодным. Ужасно, магически холодным. Может быть, вино из Агарота нужно хранить именно так. В любом случае, у меня есть идея, что бутылка тоже заколдована. Открыть его было все равно что открыть морские часы и заглянуть в другой мир — но не такой манящий, как твой, Рамачни. Это была ледяная, пугающая земля.
— Земля, которую мы все должны посетить, однажды, — сказал Киришган.
— Я боялась только до тех пор, пока не выпила, конечно. После этого ничто в мире не могло меня напугать: вино подействовало идеально. Но я думала, что это продлится гораздо дольше — часы или даже дни. Но мне не повезло: через несколько минут бесстрашие исчезло, как и мой контроль над Нилстоуном. Предупреждения тоже не было: внезапно я просто почувствовала боль. Словно кто-то пытается чиркнуть спичкой по моему боку, и, если бы спичка загорелась, я бы сгорела, как клочок бумаги.
— Мы видели, как это сделали другие, прикоснувшиеся к Нилстоуну, — сказал Герцил. — Я испытал огромное облегчение, когда ты положила его, Таша. Ты медлила, в конце. Я испугался, что ты в трансе.