Рамачни просто показал зубы.
— Ты собираешься сражаться с восьмьюдесятью солдатами Пентархии? Ибо для пленников это единственный способ выйти на свободу.
— Я не стану обвинять вас в хвастовстве, — сказал Рамачни, — но и драться с вами тоже не буду — пока.
Офицер пожал плечами, затем указал на заключенных:
— Положите им в рот немного еды, если только вы не хотите нести этих сумасшедших.
Пазел в очередной раз поразился его спокойствию. Солдаты принесли им мяса и хлеба, поместили в центр роты и повели вниз по склону, обратно в лабиринт скал, потоков лавы и оврагов. Солдаты шли гуськом. Рамачни карабкался вдоль колонны, всегда оставаясь вне пределов досягаемости.
Темнота наступила быстро. Руки пленников все еще были связаны, и они часто спотыкались на неровной земле. Обычно они шли в гору, но избегали вершин или каких-либо наблюдательных пунктов, и Пазел вскоре потерял всякое представление о том, где они находятся. Он шел, измученный и встревоженный. Он подумал, что командир, вероятно, приказал убить Драффла таким же небрежным тоном, каким он потребовал свою подзорную трубу. Только один раз этот человек вышел из себя — когда говорил с Недой, которую, казалось, он был готов убить.
Проходили часы. Запястья и плечи Пазела перестали болеть и онемели. Взошла луна, но тут же скрылась за плотными облаками. Иногда, при свете особенно мощных извержений лавы, Пазел видел, что они действительно поднялись гораздо выше, к подножию вулкана. Он ни разу не видел море, но в какой-то момент поздней ночью Рамачни тихо окликнул их на арквали:
— Не сдавайтесь! Силы Магада заметили Белый Флот еще до наступления темноты, как я и надеялся. Они прекратили атаку на корабли Маисы и перегруппировываются, чтобы противостоять новой угрозе. Увы, большая часть их работы была выполнена. Многие жизни были спасены, но императрица потеряла свой флот или бо́льшую его часть.
— А «Чатранд»? — прошептал Пазел. Но солдаты зашипели, требуя тишины, и Рамачни больше ничего не сказал.
Еще один томительный час, и они добрались до рощицы высоких сосен и разбили лагерь. До рассвета оставалось не больше часа, но темнота была почти абсолютной — мзитрини даже не чиркнули спичкой. Пленников сковали вместе за лодыжки, а цепи прикрепили к деревьям. Только тогда им развязали запястья. Пазел рухнул среди своих друзей и подумал, что сосновые иголки под ним — самая совершенная постель, которую он когда-либо знал. Он слышал, как солдаты бормочут что-то о приближающемся конце войны, но заснул прежде, чем успел сообразить, что они имеют в виду.
Он тонул. Захлебывался. Похоронен заживо.
Пазел проснулся, судорожно вздохнув. Сон, ужасный и смутный, ощущение того, что он раздавлен какой-то чудовищной тяжестью. Он сел. Был дневной свет, но тусклый и странно косой. На деревьях неуверенно пели птицы. Сейчас утро или нет?
Воздух был отчетливо холодным. Его друзья просыпались, медленно двигаясь в своих цепях. Все солдаты были на ногах. Что-то было очень не так. Они вглядывались в небо, и даже при слабом свете Пазел мог видеть, что они напуганы. Он встал и почувствовал, как холодная лапа сдавила его живот. Тяжесть воздуха. Давление, холод.
Нипс поднялся рядом с ним, держась за дерево. Он бросил на Пазела взгляд, полный понимающего ужаса. Рядом с ними, стоя на четвереньках, возился отец Таши:
— В чем дело, мальчики, скажите мне! В этот момент я не принц и не адмирал, просто старик в цепях.
— Рой здесь, — прошептал Пазел. — Я думаю, он прямо у нас над головами.
— Рой чего?
Рамачни выполз из тени.
— Смерть встала между нами и горой, — сказал он, глядя вверх. И Пазел понял, что это правда: он больше не слышал шума вулкана. Только пение птиц и сосны, которые гнулись и скрипели, хотя ветра не было.
Все остальные уже проснулись и пытались подняться. Ропот ужаса распространялся среди солдат. Пазел видел их дыхание, белое и прерывистое на неестественном холоде.
Внезапно все птицы умолкли. Мзитрини шептали молитвы. Затем раздался странный звук: негромкий стук, как будто на них десятками сыпались маленькие кошельки. Это продолжалось всего несколько секунд. Пазел протянул ногу, пощупал крошечное тельце и понял: птицы замертво упали с деревьев.
Солдат бросился бежать. Секундой позже десятки других последовали его примеру, их товарищи ругались и кричали: Вернитесь, вернитесь, вы, скулящие собаки! Затем бросились бежать те, кто кричал.