Марила покачала головой.
— Забудь об этом, — сказала она. — Кажется, я просто не могу перестать фантазировать. Треклятая трата времени.
Вот так она просит об утешении, подумал он.
— Из Масалыма отправилась отличная компания, — сказал он. — Люди, длому, икшель, лошади, собаки. Мы должны верить в них, как они верили друг в друга.
Марила перевела взгляд на окно. Они оставили позади Воробьиные Острова и огибали край более крупного острова, называемого Вилгур или Вулгир — «Мирный» перевели название длому, и оно было достаточно точное. Разбитый черный холм, поднимающийся, как кит, из серовато-зеленого моря. Кубы и многоугольники, истерзанные волнами, увенчанные водорослями. Да, остров был мирным из-за отсутствия жизни.
— Я не хочу идти к Оггоск, — сказала Марила.
— Герцогиня — нечто особенное, — сказал Фелтруп, — и я никогда не буду доверять ей полностью. И, конечно, она безжалостный враг икшелей. Но она в равной степени враг Аруниса — или была им, если он действительно мертв. И она с самого начала проявила большой интерес к Таше.
— Мерзкий интерес. Она пригрозила Пазелу страшным наказанием, если он не перестанет любить Ташу. С таким же успехом она могла приказать ему перестать есть или дышать. Иметь сердце.
— Вот почему мы должны пойти и повидаться с ней, — сказал Фелтруп. Он постучал по Полилексу. — Она хочет познакомиться с этой книгой. Она желает этого с невыразимой силой, хотя и пытается скрыть этот факт. Мы в состоянии назвать нашу цену, моя дорогая Марила. И мы можем начать с того, что потребуем, чтобы она рассказала нам все, что ей известно о леди Таше.
— Мистеру Фиффенгурту приснилось, что он видел лорда Талага.
— Как ты ловко перескакиваешь с мысли на мысль, — восхищенно сказал Фелтруп. — Некоторые из нас только ползают, извиваясь, близорукие, волоча животы по пыли. Ты прыгаешь со свободой газели.
Она бросила на него странный взгляд:
— Мой живот скоро начнет волочиться.
Должен ли он смеяться, должен ли он сочувствовать? Что, если бы у ребенка будет характер отца и подарок матери — умение запихивать чувства в шкаф, крепко прислоняясь к двери?
— Послушай, что я нашел в Полилексе, — сказал он, осторожно меняя тему. Он скосил глаз на текст, написанный крошечными буквами. — «Внутри пещеры все было покрыто льдом, и трупы были похожи на фигуры под стеклом. Но когда она добралась до комнаты с Глазом Дрота, там было тепло, как в канун лета, и свет, который не был светом ее факела, сиял вокруг него, бледный и мертвенный».
— Ты нашел ее! — сказала Марила. — Историю Эритусмы! Значит, эта старая Мать-Запретительница сказала правду, история записана! Но мы искали и искали, Фелтруп. Где она была спрятана?
— Под Хищники.
— Хищники?
— Хищные птицы, моя дорогая. Великие воздушные охотники. Орлы, соколы, ястребы, марапеты, скопы, куналары, редкие ночные...
— Хорошо, хорошо! — сказала Марила. — Хищники, естественно. В этом вообще нет никакого смысла.
— Напротив, вполне логично, если твоя цель — скрыть запрещенные истории в диких зарослях слов.
— Я полагаю, Глаз Дрота — это Нилстоун, — сказала Марила, — поскольку именно его она, как предполагается, нашла в ледяной пещере. Давай, прочти мне остальное.
Фелтруп нашел это место и продолжил:
Повсюду вокруг нее лежали памятники смерти, свидетельствующие об убойной силе Сферы. И все же Эритусма не испугалась, и именно это, как всегда, ее спасло. Она подошла прямо к Глазу и сжала его в руке, почувствовав лишь легкий укол — словно ее поцарапала тупая игла. Глаз был слишком тяжелым для своего размера, и девушка сначала подумала, что никогда его не поднимет. Наконец, обеими руками она поднесла его к груди, и после этого само желание выдержать его вес изменило ее, укрепив тело, и это было первое магическое деяние, которое когда-либо совершала великая волшебница. А второе заключалось в том, чтобы придать льду форму лестниц и ровных проходов для ее возвращения на поверхность. Она почти не контролировала эту внезапную силу: лед таял и она промокла насквозь, ступени трещали, а однажды сама гора содрогнулась, и вокруг Эритусмы с грохотом посыпались камни. Однако она не дрогнула и, в конце концов, снова вышла на дневной свет.
Там, на равнине, внизу, в своем шатре ждал король Нохирина, окруженный восемью сотнями солдат, которые не осмеливались войти туда, куда молодая девушка ушла одна. Когда Эритусма спустилась, король похвалил ее, а затем грубо потребовал Сферу, сказав: «Этот инструмент никогда не принесет пользы дочери крестьянина. Отдай его мне! Он принадлежит рукам короля». Но девушка отстранилась и напомнила ему об обещании. «Ты поклялся подарить мне одного сокола по моему выбору из твоей стаи, о король, — сказала она. — И мой выбор здесь, на руке твоего охотника».