– Выиграл, – отвечал я смеясь.
– Сколько?
– Сто тысяч флоринов.
– Bibi, comme tu es bête. Да, войди же сюда, я ничего не слышу. Nous ferons bombance, n'est-ce pas? (Биби, как ты глуп… Мы покутим, не правда ли? (франц.).
Я вошёл к ней. Она валялась под розовым атласным одеялом, из-под которого выставлялись смуглые, здоровые, удивительные плечи, – плечи, которые разве только увидишь во сне, – кое-как прикрытые батистовою отороченною белейшими кружевами сорочкою, что удивительно шло к её смуглой коже.
– Mon fils, as-tu du coeur? (Сын мой, храбр ли ты? (франц.), – вскричала она, завидев меня, и захохотала. Смеялась она всегда очень весело и даже иногда искренно.
– Tout autre… (Всякий другой… (франц.), – начал было я, парафразируя Корнеля.
– Вот видишь, vois-tu, – затараторила она вдруг, – во-первых, сыщи чулки, помоги обуться, а во-вторых, si tu n'es pas trop bête, je te prends à Paris (если ты не будешь слишком глуп, я возьму тебя в Париж (франц.). Ты знаешь, я сейчас еду.
– Сейчас?
– Чрез полчаса.
Действительно, всё было уложено. Все чемоданы и её вещи стояли готовые. Кофе был уже давно подан.
– Eh bien! хочешь, tu verras Paris. Dis donc qu'est ce que c'est qu'un outchitel? Tu étais bien bête, quand tu étais outchitel (ты увидишь Париж. Скажи-ка, что это такое учитель? Ты был очень глуп, когда ты был учителем (франц.). Где же мои чулки? Обувай же меня, ну!
Она выставила действительно восхитительную ножку, смуглую, маленькую, неисковерканную, как все почти эти ножки, которые смотрят такими миленькими в ботинках. Я засмеялся и начал натягивать на неё шёлковый чулочек. Mademoiselle Blanche между тем сидела на постели и тараторила.
– Eh bien, que feras-tu, si je te prends avec? Во-первых, je veux cinquante mille francs. Ты мне их отдашь во Франкфурте. Nous allons à Paris; там мы живем вместе et je te ferai voir des étoiles en plein jour (Ну что ты будешь делать, если я тебя возьму с собой?.. я хочу пятьдесят тысяч франков… Мы едем в Париж… и ты у меня увидишь звёзды среди бела дня (франц.). Ты увидишь таких женщин, каких ты никогда не видывал. Слушай…
– Постой, эдак я тебе отдам пятьдесят тысяч франков, а что же мне-то останется?
– Et cent cinquante mille francs (А сто пятьдесят тысяч франков (франц.), ты забыл, и, сверх того, я согласна жить на твоей квартире месяц, два, que sais-je! (почем я знаю! (франц.). Мы, конечно, проживём в два месяца эти сто пятьдесят тысяч франков. Видишь, je suis bonne enfant (я добрая девочка (франц.), и тебе вперёд говорю, mais tu verras des étoiles (но ты увидишь звезды (франц.).
– Как, всё в два месяца?
– Как! Это тебя ужасает! Ah, vil esclave! (А, низкий раб! (франц.). Да знаешь ли ты, что один месяц этой жизни лучше всего твоего существования. Один месяц – et après le déluge! Mais tu ne peux comprendre, va! Пошёл, пошёл, ты этого не стоишь! Ай, que fais-tu? (а потом хоть потоп! Но ты не можешь этого понять, где тебе!.. Что ты делаешь? (франц.).
В эту минуту я обувал другую ножку, но не выдержал и поцеловал её. Она вырвала и начала меня бить кончиком ноги по лицу. Наконец она прогнала меня совсем. «Eh bien, mon outchitel, je t'attends, si tu veux (Ну, мой учитель, я тебя жду, если хочешь (франц.); чрез четверть часа я еду!», – крикнула она мне вдогонку.
Воротясь домой, был я уже как закружённый. Что же, я не виноват, что mademoiselle Полина бросила мне целой пачкой в лицо и ещё вчера предпочла мне мистера Астлея. Некоторые из распавшихся банковых билетов ещё валялись на полу; я их подобрал. В эту минуту отворилась дверь и явился сам обер-кельнер (который на меня прежде и глядеть не хотел) с приглашением: не угодно ли мне перебраться вниз, в превосходный номер, в котором только что стоял граф В.
Я постоял, подумал.
– Счёт! – закричал я, – сейчас еду, чрез десять минут. – «В Париж так в Париж! – подумал я про себя, – знать, на роду написано!».
Чрез четверть часа мы действительно сидели втроём в одном общем семейном вагоне: я, mademoiselle Blanche et madame veuve Cominges. Mademoiselle Blanche хохотала, глядя на меня, до истерики. Veuve Cominges ей вторила; не скажу, чтобы мне было весело. Жизнь моя опять переламывалась надвое, но со вчерашнего дня я уж привык всё ставить на карту. Может быть, и действительно правда, что я не вынес денег и закружился. Peut-être, je ne demandais pas mieux (Может быть, только этого мне и надо было (франц.). Мне казалось, что на время – но только на время – переменяются декорации. «Но чрез месяц я буду здесь, и тогда… и тогда мы ещё с вами потягаемся, мистер Астлей!». Нет, как припоминаю теперь, мне и тогда было ужасно грустно, хоть я и хохотал взапуски с этой дурочкой Blanche.
– Да чего тебе! Как ты глуп! О, как ты глуп! – вскрикивала Blanche, прерывая свой смех и начиная серьёзно бранить меня. – Ну да, ну да, да, мы проживём твои двести тысяч франков, но зато, mais tu seras heureux, comme un petit roi (но ты будешь счастлив, как маленький король (франц.); я сама тебе буду повязывать галстук и познакомлю тебя с Hortense. А когда мы проживём все наши деньги, ты приедешь сюда и опять сорвёшь банк. Что тебе сказали жиды? Главное – смелость, а у тебя она есть, и ты мне ещё не раз будешь возить деньги в Париж. Quant à moi, je veux cinquante mille francs de rente et alors… (Что до меня, то я хочу пятьдесят тысяч франков ренты и тогда… (франц.)