- Постой, - позвал нищий. - А цветы? Самое главное-то, цветы! Забыла?
Болек устало выдохнул: вряд ли нищий врал насчет дыры с пятак, парень явно слаб на голову.
Она обернулась. Вдруг радостно улыбнулась. Нищий протягивал ей трогательный букетик незабудок. Она взяла цветы.
- Спасибо, Саня. Кстати, какой праздник-то?
"С ума сойти, какая сказка", - вспомнил Болек свою старую присказку. Конечно, не вслух.
- Чего, думаешь, не знаю?! - Нищий усмехнулся с хитроватым прищуром. Думаешь, скажу, что и без всяких праздников... да?
- Ничего не думаю.
- Шестилетие вашей компании.
- Что?! Однако... - Она покачала головой. - А ты, Саня, информирован.
Вот тут-то его губы расплылись в горделивой улыбке, и он, словно смакуя каждое слово, произнес:
- Ра-бо-та та-кая.
Нищий весь сиял.
Болек неожиданно подмигнул ему. Лелек, указав на карман, куда нищий убрал деньги, добродушно заметил:
- Неплохо поднялся, а? За разбитый нос-то? Может, купишь мой платок?
Улыбка тут же сползла с лица нищего.
- Шутка, - успокоил его Лелек, взглянул на Болека, и они весело хлопнули друг друга по рукам.
...Сегодня нищий стоял на своем рабочем месте, наблюдая, как они усаживались в лимузин.
- По-моему, этого пассажира надо отсюда убрать, - изрек Болек. Картину портит.
- Ладно, он же увечный, к тому же на голову болен. Пусть живет, откликнулся Лелек.
- Говорят, если подержаться за увечного, за сухую руку там или чего, и загадать желание...
- Слышь, - прервал его Лелек, - я не знаю, у кого из вас дыра в голове - у него или у тебя?
- Да ты хорош... Потом эти-то, дураки блаженные...
- Боря, слушай сюда. Подержаться надо за горб горбуна, а не за обрубок инвалида, тогда...
Она уже не могла всего этого слышать. Она лишь слегка повернула голову, посмотрела на нищего и... улыбнулась ему. И тот в ответ ее поприветствовал, помахав рукой. Быстрый, чуть заметный жест.
Уже позже она поняла, что было не так.
- Вот засранец. - Она усмехнулась.
- В чем дело? - поинтересовался Болек.
- Все в порядке, - сказала она, - просто вспомнилось...
Она вдруг поймала в зеркале заднего обзора взгляд Лелека... Теперь она уже привыкла к этим неожиданным взглядам, совершенно преображающим его лицо. Но когда это случилось в первый раз, ей пришлось в корне изменить свою точку зрения на галерею портретов антиинтеллектуалов. И Болек и Лелек были абсолютно корректны с ней, выполняли все ее капризы и не досаждали своим обществом, всегда оставаясь в тени. Но - всегда. И вопрос, кем же являлись Болек с Лелеком, ее охранниками или ее конвойными, так и оставался непроясненным. Это случилось, когда она перепутала выход из бассейна "Чайка" и попыталась воспользоваться служебным, находящимся в противоположной стороне спортивного комплекса. Оба охранника должны были ждать ее в холле, да она в общем-то вовсе не собиралась от них "отрываться". Она решила лишь осторожно запустить пробный шар.
Так, на будущее. Чуть прояснить ситуацию. Она вышла через служебный ход со спортивной сумкой на плече... У ограды, в тени деревьев, курил Лелек, беседуя с кем-то из тренеров. Заметив ее, он спокойно улыбнулся и сделал глубокую затяжку. Выпустил дым, разглядывая дымные кольца. И спросил:
- Что, Вика, заблудились?
- Нет, - ответила она и тут же, понимая, что она вовсе не обязана перед ним оправдываться, произнесла со строгостью в голосе - по крайней мере она очень надеялась, что получилось со строгостью: - А почему вы торчите здесь?
Но Лелек не стал сжигать мостов. И она так и не получила ответов на интересующие ее вопросы. Лелек, потупив взор и даже чуть виновато, произнес:
- Борис ждет в холле. Я просто встретил приятеля. Извините, если что не так.
Это все, что он сказал. И еще пожал плечами, как бы говоря своему знакомому: вот такая вот, брат, служба. Но перед этим Лелек бросил на нее быстрый взгляд. Чуть насмешливый, проницательный и на миг совершенно преобразивший его лицо. Этот взгляд, казалось, мгновенно прощупал изнанку ее мыслей, и она с какой-то пугающей ясностью поняла, что ответы на ее вопросы никогда не будут сформулированы, только, если хочет, она их уже получила. Ответы ее не радовали. И еще. Поймав этот короткий взгляд, она сделала еще одно открытие: Лелеку вовсе нечего делать в галерее портретов антиинтеллектуалов. В какой-то короткий миг она видела его подлинное лицо. И тот, кто думает по-другому, очень сильно заблуждается. Потому что ей открылось наличие не только холодного и жестокого ума, но и неожиданно какая-то простая и грубая мужская привлекательность. Это ее смутило. И еще больше - напугало, вызвав чувство губительной обреченной покорности.
Но она сумела справиться с собой: теперь она уже привыкла к этому взгляду. И на вопрос: "В чем дело?" - ответила: "Все в порядке".
Хотя она поняла, что было не так. Нищий себя выдал. Он ее поприветствовал очень быстрым и очень ловким жестом. Он ее поприветствовал правой рукой, спрятанной в черную кожаную перчатку. Той самой, которой он якобы не сможет поднести ко рту и стакан.
Что тут поделаешь? Все в этой жизни пытаются устроиться получше. И чистая игра получается не всегда. И не у всех. Порой приходится передергивать. А порой идти на вещи пострашнее, чем больные руки. Уж кто-кто, а она про это знает не понаслышке.
* * *
Подполковник милиции Валентин Михайлович Прима поднялся на подножку спального вагона уже отходящего поезда и улыбнулся симпатичной чернявой проводнице:
- У меня место пять, дочка.
- Проходите, третье купе. До конца?
- Да, в Москву едем, дочка. В столицу.
Конечно, Прима мог воспользоваться проходящим через Батайск поездом (например, кисловодским - говорят, очень хороший поезд), да, поразмыслив, решил ехать из Ростова. Все же фирменный, "Тихий Дон", и в Москву приходит удобно, на Казанский вокзал. И потом, как ни странно, дешевле, хотя Прима ехал за казенный счет. Не поскупились в управлении, средств постоянно не хватало, но Приме удалось выбить СВ. И он очень надеялся, что окажется в купе один. Ему еще надо было поработать, подумать, дожать разрабатываемую версию до конца. Честно говоря, прилично дожать, потому что теперь придется взвешивать каждый свой шаг.