Ковальский промолчал.
– Я приготовлю вам ещё пару бутербродов, – продолжала Клара. – Мама привезла вчера из села небольшой кусочек свинины… Ведь кто-то должен заботиться о вас, пан доктор. Вы должны беречь себя.
– Как чувствует себя тот, из тяжелобольных? – спросил Ковальский.
– Всё ещё не пришёл в себя, – ответила Клара. – Как бы сегодня не скончался, лежит без сознания.
– Дай ему кордиамин.
– Вы же говорили, доктор, что это бесполезно.
– И всё же дай, – повторил Ковальский.
Кто-то без стука открыл дверь.
– О боже! – вскрикнула Клара, увидев немецкого офицера.
Это был Клос. Он подошёл к Ковальскому, который медленно поднимался со стула.
– Вы доктор? – спросил офицер по-польски.
– Да.
– Пойдёте со мной, – сказал Клос и тут же заметил беспокойство на лице Клары.
– Я хотел бы предупредить господина офицера, – на чал доктор Ковальский, – что в больнице я единственный врач…
– Мне известно об этом, – сказал Клос и обратился к Кларе: – Прошу вас выйти. – Когда девушка скрылась за дверью, он продолжал: – Пан доктор, вы пойдёте со мной к больной. Возьмите всё, что нужно для перевязки раны.
– Лечить немецких граждан я не имею права.
– Заверяю вас, доктор, вам ничто не угрожает.
Доктор Ковальский положил всё необходимое в сумку.
– Господин офицер отлично говорит по-польски, – заметил он.
Не успел доктор открыть дверь, как на пороге появилась медсестра Кристина. Эта девушка была немного постарше Клары. Чистая, опрятная, стройная, с гладко зачёсанными волосами и бледными губами.
– Пан доктор, – сказала она, – привезли мужчину, тяжелобольного, без сознания. Какой-то крестьянин… – В этот момент она увидела Клоса и умолкла.
– Говорите дальше! – бросил Клос.
– Я уже сказала: тяжелобольной мужчина, без сознания.
– Положите его в коридоре, – распорядился доктор Koвальский. – А вас я прошу подождать минутку, – обратился он к Клосу. – Я должен осмотреть больного, которого только что привезли.
– Пять минут, не больше, – ответил Клос.
Больной вовсе не был похож на крестьянина. Его плащ и пиджак были не польского покроя. Доктор наклонился над больным. Симптомы были ясны. Почти как по медицинскому справочнику: отсутствие сознания, посеревшая кожа. Типичный коллапс.
– Шок, – сказал Ковальский сестре Кристине. – Посмотрите, вот здесь, на предплечье, небольшая рана. Необходимо перевязать.
В сторонке переминался с ноги на ногу крестьянин, не решаясь обратиться к доктору. Он долго мял в руках шапку и наконец спросил:
– Могу ли я ехать, пан доктор?
Ковальский только сейчас заметил его:
– Конечно, конечно!.. А где вы его подобрали?
– На поле, вблизи леса. Там был настоящий бой, потом немцы ушли, а он остался лежать в канаве… Наверное, не заметили его…
– Вы кому-нибудь сообщали об этом?
– Что я, совсем глупый? – крестьянин внезапно умолк, увидев Клоса, выходившего из комнаты для дежурных.
– Пять минут прошло, – сказал Клос.
Доктор Ковальский взял свою сумку и молча направился к выходу…
Когда они вошли в квартиру Клоса, Курт сидел на кухне и ужинал. Но можно ли было сказать с уверенностью, что он ещё не заглядывал в комнату, где находилась Ева? А доктор?.. Сейчас Ковальский увидит раненую девушку и всё поймёт. Что потом делать с Евой? Как переправить её в лес к партизанам? Если Лис убит, то для связи с партизанами потребуется не менее двух дней.
Клос посмотрел на часы. Фон Роде уже ждёт. Он пунктуален и придирчив. Подозревает ли он что-нибудь? Он предупредил тогда: «Поосторожнее с польками». Что бы это значило? А-а, да чёрт с ним!.. Главное – это Ева.
– Дайте какой-нибудь ремешок, – сказал доктор. Он отложил в сторону шприц и стал перевязывать раненое плечо Евы.
Девушка открыла глаза, Клос наклонился над ней.
– Янек, – тихо произнесла она и, увидев Ковальского испугалась: – Кто это?
– Доктор, – ответил Клос. – Ни о чём не говори.
Ковальский накладывал повязку на раненое плечо Евы.
Казалось, он не слушает их разговора, но, скорее всего, делал вид, что не слушает. Потом встал, закрыл свою сумку:
– Её необходимо доставить в больницу.
– Это исключено! Будете лечить здесь.
Ковальский пожал плечами. Сухим тоном он объяснил, что повреждена плечевая артерия, необходимо зашить её в течение двух часов, ибо, если кровотечение не будет остановлено…