– Совсем дура что ли? Нельзя говорить, что думаешь! Особенно, если делаешь это часто. Тогда ты можешь заслужить лишь презрение окружающих, под которым скрывается зависть.
– Если такой умный, так почему не показываешься? Кто ты?
– Я у тебя под ногами.
Она посмотрела вниз и увидела босого гнома в лохмотьях и красным носом. Бедный приговорён к такой жизни. Однако он времени не терял. Он прыгнул на её уровень и засунул ей рот чупа-чупс. От удивления, Лидка ничего не могла сказать. Да и зачем.
– Клубничная, – заметила она, – а разве тебе положено находиться в Новом Орлеане?
– Я живу здесь с самого начала его основания и жил здесь ещё до того, как у людей зародилась идея построить город на этом месте. Вернее, пока я им не подсказал.
– Подсказал?
– Сама должна понимать, что величайшие вещи, такие как книги, города, здания, сами себя рождают. Но для этого им нужен исполнитель. Вот, я и подсказал людям, потому что сам не способен на такое строительство. Так что, можно считать меня отцом Нового Орлеана, хоть я его так и не называю.
– Слышь, отец Нового Орлеана, ты грязный, вонючий, похожий на бомжа, гном!
– Я прекрасно выгляжу. Это вы, люди, в последнее время предаете внешнему виду слишком большое значение, как сумасшедшие какие-то. Это не самая глупая веешь, которую делают люди, но к твоему лицу непомешало бы немного грязи. И если фактически, а вы люди любите факты, то я на самом деле натуральный бомж. Но не пьяница, который не знает ради чего жить, а просто не имеющий определенно крыши над головой. Мой дом – весь мир. Но сейчас я в Новом Орлеане и говорю с пожизненно полоумной девицей, которая даже не слушает меня, а пялится на мой нос.
– Эй!
– Так, немедленно заткни рот и открой уши. Слушай и соси свой чупа-чупс. Думаешь, я за красивые глазки тебе его дал?! Скорее, за длинный язык.
Она молча кивнула, хоть с большой бы радостью всадила сейчас ему пулю в лоб. Хотя нет, слишком мало.
А тем временем, гном начал говорить.
– Надеюсь, ты уже знаешь, что являешься банши. То есть, тварью, которая бурно реагирует на смерть.
– Не надо только тварью обзываться!
– Я называю вещи своими именами! Так вот, когда ты видишь смерть, ты издаешь пронзающий вопль. Но, как и другую подобную тебе нечисть, убить тебя будет довольно непросто. Ты обладаешь магическим даром. Такие как ты просто так не скитаются Способна влиять на мир и подчинять его законы своей воле. Ты пока что не овладела своими силами, но это пройдет довольно скоро. Тебе предстоит принять участие в борьбе.
– За что? – ни кого с кем, а именно за что, ведь это всегда важнее всех остальных подробностей.
– Я не знаю, – горько признался он и добавил, – да и кто знает?! Эта борьба ведётся очень долго, чуть ли не с самого начала. Даже боги не застали генезиса, то есть, зарождения этого противостояния. Но, когда кто-нибудь победит, если вообще кто-нибудь победит, всё станет ясно. Надеюсь.
– А кого с кем?
– Всех подряд со всеми остальными. Живые с мертвыми, мертвые с бессмертными, бессмертные с живыми. В общем, херня с херней.
– Добро со зло?
– Нет! Добра и зла не существует – это миф, сказка, забудь! Есть только две стороны и на одной из них тебе придется стоять в авангарде.
– А я могу выбирать?
– Нет! Выбор был сделан ещё до твоего рождения.
– Эй, я всегда могу уйти или сменить сторону!
– Нет, не можешь. Твои мысли – это лишь иллюзия свободы. Даже боги, казалось бы, высшие существа, лишены права что-либо менять или выбирать.
– И никто не может ничего сделать?
– Почему? Или ты плохо меня слушала: мы можем сражаться! А в конце, когда настанет известный рагнарок, погибнуть вместе с миром и дать место новому.
– Это невозможно! Мир не так устроен.
– Та хер его знает, как он устреон, – он сплюнул на землю, – посмотри на меня: я стар и прожил долгую жизнь. И почти все это время я пытался найти ответ а вопрос: «Как все утроено?». И знаешь, к какому выводу я пришел?
– Ну?
– Та хуй его знает, как он устроен. Он может быть таким, каким я его представляю, как представляешь его ты и в тоже время, даже близко не быть таким. Даже это знание может быть неверно и через свою неопределенность, находить этому подтверждение. Единство и борьба противоположностей, если Гегеля читала. Этот мир самая большая головоломка из всех возможных. Он как одинадцатимерная лента Мебиуса, если таковую возможно себе представить, не имеет в себе ни начала, ни конца, ни понимания.