– Но он умрёт.
– Всё, что было создано из частиц, так или иначе, развалится на части. Молчи, не то дам по голове.
– Но почему?
– Я уже ответил. Если ты, дурында, так и не поняла, то я не повторяюсь!
– Кто бы говорил. Ну ладно, хоть. Хоть повеселюсь напоследок. Мало кому так удается.
– Вот именно! Ты наконец-то впиливаешь! Не ожидал таких быстрых результатов, особенно от тебя.
– Эй, я уже поняла, что ты не очень хорошо относишься, но почему ты рассказываешь мне это?
– Твои сестры попросили. Им очень сложно отказать.
– Сестры? Какие сестры? У меня нет сестёр, я единственный ребенок в семье.
Он спрятал лицо рукой, дескать, как же с тобой сложно.
– Твои сестры банши, – простонал он, мученик мировой тупости, ведь этому существу было так сложно обладать с ней – они будут рядом с тобой во время битвы и попросили ввести тебя в курс дела. Дескать, чтобы не подвела, дура тупая.
– А на когда запланирована эта «битва»?
– Где-то ближе к Новому Году. Хороший подарочек получится. А вечеринка лучше, чем за две тысячи с копейками лет до этого вместе взятые.
Он помолчал, а затем добавил:
– Ну всё, ня пока, у меня дела.
И исчез. Вернее, растворился в земле. Трудно объяснить. В общем, ушел так же, как и пришел. Да, этому миру сложно справиться с чудесами, на голову ему свалившимися.
Лида посмотрела вокруг. Все наваждения рассеялись и перед ее взором предстали знакомые пейзажи до того знакомого, что тошнило, Нового Орлеана. Тот город просто рассеялся вместе с утренним туманом. Целый город был унесен ветром. А до того он был похож и в тоже время отличался от Нового Орлеана. Может быть, даже знакомый ей город – это всего лишь иллюзия. Что если окружающий, знакомый мир – лишь обман? Просто очень хорошо построенный карточный домик. Но стоит лишь вытянуть одну карту снизу и величайшая из конструкций развалится, а её осколки веками будут кочевать по миру в поисках нового дома. Только от чего это нужно? Для чего вообще нужны иллюзии, эти обманчивые реальности? Только для того, чтобы защитить истинное, не повторное, неделимое. Но что есть это неделимое, которое на протяжении веков ищут просвещенные монахи? Разве этот город, который словно из чужого сна вырвался в реальность и теперь неистово борется за существование. И как же говорил тот засранец гном? Мир не такое, каким кажется и в тоже время, именно такой. Что бы это значило?..
И всё это были слишком смелые мысли, полностью разрушающие устоявшиеся догмы и мировоззрения. Но в любом случае, ничего этого вслух произносить нельзя, иначе всё исчезнет. Всё, как тот город, будет унесено ветром…
А тем временем Чарли сидела в своей тёплой квартире и смотрела в окно, за которым всё погружалось в вечернюю мглу, утопало в ней. И этот час пик. Вечерний туман. Звуки машин разрушали это тоскливое, безмолвное одиночество. Тот, кто знает, что это такое. Скоро последний свет скроется за горизонтом и пропадёт на целую тысячу лет – до самого утра. Но пока. Пока что ещё не темно и не светло. Это миг, когда само время стоит на грани. Именно в этот момент в голову приходят самые разные мысли, которые либо умирают, так и не успев ничего сделать, или полностью меняют дальнейшую жизнь, и после которых, ты уже сам понимаешь, что никогда больше не будешь прежним.
Она пила кофе. Этот черный, как ночь, кофе, был горький и с первого взгляда, даже невкусный. Она всегда доставала из банки три чайные ложки зёрен и отправляла их в кофемолку. Затем тщательно и по-мужски сильно крутила ручку, перемалывая зёрна. Намного легче было бы купить электронную кофемолку, а то и вообще покупать уже помеленный кофе, но она просто знала, что так лучше, а иначе просто нельзя. После приложенных усилий она получала три ложки мелкой, как сахарная пудра, коричневой пыли и ароматной, как арабская ночь. Она отправляла кофейную пыль в турку. Наливала воды и варила на медленном огне, тщательно прослеживая, чтобы кофе не сбежал от неё на край света. И уже через десять минут, маленькая кухня наполнялась ароматом. Она сделает его. И чёрная, тёплая жидкость тёмным водопадом попадёт в любимую кружку. А затем, она медленными глотками будет смаковать каждый глоток, ощущая себя воистину живой. Иногда, она поворачивала голову в окно, чтобы увидеть закат и красно-оранжевый свет проходил прямо сквозь её тело, и со стороны могло показаться, что Чарли просто тень самого Заката. И на последнем глотке, в кружку попал самый последний луч солнечного света, а затем весь мир погружался во тьму, разрывали которую только уличные огни.