– Наконец-то вы стали теми, на кого были похожи всю жизнь, – пошутил я, не зная, что сказать армии трупов.
Но, наверное, не стоило этого говорит, верно?
Из толпы вышел очень привлекательный и молодой труп светловолосого парня. Он молча подошел ко мне и сказал:
– Здравствуй, владыка. Мое имя Александр.
– Македонский? – не в тему перебил его я.
– Великий, но некоторые называют меня Македонским. Ты оказался ещё и пророком, мастер. Но называйте меня просто Александр.
Вот так встреча.
– А где ты успел выучить английский.
– У меня было время выучить все существующие языки и не только.
– Да уж…
– Ты приказал выучить все языки, чтобы говорить с тобой. Ведь ты не знал, как будешь говорить, когда вернёшься.
– Я сказал?
– Да, семьсот лет назад.
– И… чем ещё занимался? – я уже забыл где нахожусь, даже в последние дни мне не приходилось так много удивляться.
Скорее всего, после этого я уже никогда и ничему не смогу удивиться. Ах, да чего я был наивен!
– Да много чем, но тебя это не должно интересовать. Мы ждём твоих приказов. Все можешь делать через меня.
Я и забыл, зачем хотел найти своё обещанное войско. Но рассудок быстро вернулся ко мне и я сказал:
– Олимпийцы стремятся уничтожить нашу армию.
– Если они и нападут, то сделают это с воздуха, – заключил Македонский.
– Значит, нам просто необходимо ВВС. Что у нас есть?
– Я плохо разбираюсь в этих делах. Но один мой знакомый очень хорошо в них разбирается. Только, его зовут как-то странно.
– Как?
– Сейчас вспомню. Греринг, вроде…
– Герман Геринг?
– Да, вроде так. И его друг, кажется, он называл его милый.
– Эрхард Мильх
– Именно!
– Никогда не думал, что командиры люфтваффе обеспечат меня поддержкой с воздуха. Особенно потому что мой дед воевал против них. Ну да ладно.
Через несколько минут они пришли: два немца и Эрих Хартманн, как бонус. Вместе с ними шли их коллеги, а точнее, заклятые враги. Рядом со мной стояли все асы обеих мировых войн. А я почему-то не удивляюсь.
– Скоро, а точнее, завтра, олимпийцы нападут на нас. Люблю я эти битвы! Но врасплох взять не должны! За одну ночь нужно подготовить авиацию, способную к сопротивлению, сможете?
– Но самолёты не делаются так быстро! – попытался убедить меня в этом какой-то француз. Но русский возразил:
– Нас много, сделаем. Вот только, какие самолёты?
– Без сомнений, – сказал Хартманн, – это будет немецкий мессершмит.
Я посмотрел на англичан, а потом на русских. Окажись они сейчас в 45-ом, стали бы все отрицать. И сейчас в их глазах была крайняя неприязнь. Но в глубине души, они были полностью согласны. Все признали превосходство самолетов вермахта. Русский сказал:
– Но мы не умеем строить немецкие истребители. Лично я умею их только ломать.
Но никто не оценил шутку. Тяжело бедняге.
– Тебя никто не просит ничего строить, – сказал какой-то левый парень, – я – мастер овеществленных иллюзий. Я могу создать десятки тысяч самолётов за одну ночь. Только мне нужны чертежи.
– Я предоставлю вас всеми необходимыми бумагами, майн фрайнт, – сказал Гёринг, – у меня осталось немного.
– Вот и отлично. Гер Гёринг, вы ведь справитесь со стратегией?
– Без промедлений, майн фюрер!
– А вы, генерал Новиков, обеспечите нас хорошими бойцами?
– Все мои хорошие бойцы погибли, но теперь, проблем с этим нет.
– Вот и хорошо, – с облегчение сказал я, – а теперь, личный вопрос: у вас нет места, где я мог бы поспать?
– Конечно, следуйте за мной.
Александр провел меня в какую-то палатку, где царил необычайный уют. И, как в детстве, я лег и сразу заснул…
Мне приснилось, что я был утренним ветром, дующим со стороны Атлантического океана и пронося свою прохладу по всему восточному побережью. Я был свободен, как никогда. Смотрел на всё свысока. Солнце вставало из-за алых туч и лениво шло на своё законное место, чтобы осветить путь миллионам заблудших бродяг. А я дул. То подымался, то опускался вниз. Для меня не существовало никаких границ. Я не боялся высоты. Для меня существовал лишь гладкий простор, над которым я пролетал и двигался дальше. Горы, океаны, поля. Я пролетал и не видел между ними никакой разницы. Для меня все они были домом. И я подумал:
«Что за мелкие существа обитают подо мной? Для кого ты светишь?»
Подумал и понял, что обращаюсь к подымающемуся Солнцу и бледной, опускающейся Луне.