«Это люди, – ответило мне Солнце, – всю свою жизнь я свечу над ними и очень редко вижу, когда они делают что-то хорошее. Они за несколько дней могут испортить всё, что я создавал тысячелетиями. Люди, для которых ты дуешь, высшее зло!».
Это была правда Солнца. И оно не ошибалось.
«Нет, – возразила Луна, – я всю свою жизнь светила для них и видела, как они спят. Они мирные и спокойные. Весь мир держится только на них и их сновидениях. Очень многие из них – мечтатели, художники, музыканты. И не раз я видела, как они взбираются на крышу, пока никто не видит и играют. Некоторые делают это, смотря на меня, и грезят наяву. И в своих грезах создают новые миры, один другого прекраснее. Люди – величайшее в мире добро!».
Это была правда Луны. И она не ошибалась. Хоть я бы и поверил больше Солнцу, так сильно невзлюбил я все живое. Хоть чистую правду говорили и Солнце, и Луна.
«Так кто же они? – так и не понял я, – добро или зло?»
«Они – всё, – ответили сразу оба».
И тут передо мною предстала немыслимая картина: красно-перламутровые тучи сгущались над тысячами гектаров полей с маленькими городками на них. За облаками скрывалась волна гнева и ненависти. И я представить себе не мог, что природа могла создать нечто, столь ужасное и могущественное. Или беспомощное, но прикрывающееся былой славой и подвигами, дыба доказать всем, в том числе и себе, что ещё на что-то способны. Хоть это и было не так.
Вскоре, алые облака стали преобразовываться и набирать знакомые мне формы. В один момент, последние сомнения пропали. Я понял, что передо мною стоит отряд демиургов реальности. Если хоть половина легенд и мифов о них правдивы, то они имеют непосредственное отношение к созданию мира. Но теперь, на их глазах сияла невиданная ненависть ко всему созданному ими. И это было живым доказательством того, что праотцы осознают, что своим детям больше не нужны. Что есть другие боги, которых они предпочитают верить. И озлобленные своей беспомощностью, они сами стремятся к апокалипсису.
Это было лицемерно и так… человечно. Ведь кто ещё мог создать подобное?
Но с другой стороны, навстречу забытым богам шла другая армия. Только в качестве оружия они использовали не магию, а детища людских гениев и безумцев. И было их неисчислимо много. Сотни тысяч мессершмитоф и вел их Эрих Хартманн, за голову которого, как мне говорили, сам маршал Жуков обещал без разговоров присудить звание генерала и героя Советского Союза. Ещё говорили, что он сбил больше русских асов, чем все остальные немецкие пилоты вместе взятые. Но, всё же, 374 боевые победы не так уж много…
И было справедливо, что именно ему предстояло возглавить атаку на богов, только таким людям можно доверить такой поворот. Мне повезло, что у меня есть такие солдаты. И все самолёты летели одним клином на своих малочисленных противников, испытывая не ненависть, а, скорее, долг остановить их. Вряд ли понимая, для чего это нужно. Хоть я и сам не понимаю до конца.
Потрясённые столь неожиданным появлением своих навязанных врагов, боги не сразу обрушили на них свой гнев. Они просто летели им навстречу, восхищаясь количеством и… хорошо выполненной работой? Это не бой, а какой-то цирк. Но, так или иначе, всё это было лишь затишьем перед бурей, секунда которого, растянулась в вечность ожидания безумия.
И вот, небо разразилось громом, и божественный гнев обрушился на воздушную армаду мессершмитоф. Первые тысячи, познавшие их ярость, падали вниз, как бумажные самолетики, которых отказывался держать воздух. Но это была лишь капля в море. И оставшиеся ударили по своим богам всей своей силой, отбрасывая их назад.
Это был безумный, хаотичный и дикий танец. Всё это было так противно, что мне, ветру, стало не по себе от того, что я стал невольным свидетелем всего происходящего.
Но другого выхода я не имел.
Я присутствую при торжестве, когда зло пытается одолеть такое же, равносильное ему зло его же методами. Когда я увидел олимпийцев в приступе ярости, у меня возникла мысль, что я, не смотря ни на что, сражаюсь на стороне добра. Но увидев своих сородичей в таком же состоянии, я понял, что снова ошибся. «Воинов добра» не существует, и существовать не может. Нельзя и быть «воином» и следовать «добру». Это как масло и вода, просто несовместимые вещи. Если воины добра будут сражаться с воинами зла, то что они делают воинам зла? Они приносят им зло, следовательно, они воины зла.
Но потом, я понял, что и это неверно. В этой войне, как и везде, понятие добра и зла слишком относительны. До такой степени, что просто растворяются в терминологии. И, следовательно, перестают существовать. Есть лишь мировое безумие, поедающие друг друга и тем самым, отменяя мировой логос, закон, гармонию и порядок.