– А вы…
– Вся жизнь – тоска. Глубокая и бессмысленная. Стерильная. Всепожирающая.
Я замолчал, переваривая смысл услышанного. Понятно было, что я испытываю необъяснимую жалость к ним. Мне это совсем не нравилось. И как можно скорее, я сменил тему:
– Так что с Иисусом?
– Он сидит в своей крепости. Окружил себя армией и никого к себе не пускает. Афина, однажды, попыталась встретиться с ним, но её просто не впустили.
– А он так важен?
– Ещё бы! По-моему, только он один смог бы собрать нас всех в одном месте.
Я не ослышался?
– Повтори, что сейчас сказал! – настойчиво попросил я.
– Что именно?
– Последнее.
– По-моему, только он один смог бы собрать нас всех в одном месте.
– Да! – возликовал я.
– Что? – они в который раз непонимающе переглянулись.
– До свидания, – попрощался я и вышел из комнаты – благо, на это я ещё был способен.
– Стой!.. – услышал я у себя за спиной.
Но меня было уже не остановить! Я прыгнул во мглу, вдохнул и задохнулся.
Проснувшись, я вскочил с кровати. Значение некоторых слов не сразу пришли мне в голову. Но куда они денутся. Теперь, я точно знал, что нужно делать. Нужно перестать воевать с богами и наоборот, вместе с ними выступить протии Мирового Змея и заставить его отложить апокалипсис. И для этого необходимо сесть за круглый стол переговоров с богами. Для этого нужно собрать их в одном месте. Соответственно, мне необходимо вывести Иисуса из своей крепости, взяв её штурмом. Настолько же умно, насколько же безумно.
Правда, дело нелегкое. Намного труднее, чем съесть кусок пирога. Эх, почему же всё так сложно!
Я встал с кровати и засунул ноги мягкие тапочки. Мало что приятнее по утрам, чем это. Тапочки и кофе позволяют добавить к словам: «Ещё одно утро – ещё один повод умереть» продолжение: «И всё же, как интересно получается!».
Медленно, сонными шажками, я пробрался на кухню. Там сидел Александр Македонский в моем халате и пил капучино с маршмеллоу.
– Что ты здесь делаешь? – отрешенно спросил я.
– Мне захотелось кофе и я вспомнил, что зефир делают его в два с половиной раза вкуснее. Вот и зашел. А ты?
– Я здесь живу.
– Вот оно как.
– Откуда ты узнал, что у меня есть маршмеллоу?
Он виновато опустил глаза.
– Я делаю это не в первый раз.
– И даже ни разу не постучал?
– Зачем? Имеет ли это значение? Разве ты против?
– Не против, но существуют некоторые правила этикета.
– Я их соблюдаю.
– По-твоему, это вполне нормально: залезать в чужие дома, ничего не своровав, пить кофе в кухне хозяина и по утрам встречать ошарашенного владельца фразой: «Хорошо ночь прошла, хозяин моего дома!»?
– Ты не правильно сказал. Этикетно залезать в чужие дома, пить кофе в кухне господина дома и при этом не разбудить владельца. Я ведь тебя не разбудил?
– Нет, но…
– Поблагодарил бы!
– За то, что ты вломился в мой дом?!
Я возмутился такой наглостью! Поблагодарить за то, что он ворвался в мой дом и хуже всего: пьет мой кофе! Но я вовремя пришел себя.
– Ладно, проехали тему. У меня есть новое дело.
– Я весь во внимании, – сказал он, отсербнув кофе с диким шумом и уставившись на меня.
– Мы должны взять штурмом крепость Иисуса.
Он выплюнул свой кофе на пол. Мог и сдержаться.
– Может, тебе и удалось почти убить Одина. Но с Иисусом такое дело не пройдет. Он парень серьезный. Даже я не могу представить такого безумца, который бы решался бы перебить всех ангелов и проникнуть в святая святых всех христиан.
– Представлять не нужно. Этот безумец прямо перед тобой.
– И у тебя снова есть план?
– Самый гениальный!
– И какой?
Он вопросительно уставился на меня, позабыв о существовании кружки, наверняка ожидая, что я много часов буду детально объяснять ему сложные топографические схемы расстановки войск и стратегии.
А фиг тебе.
– Идти напролом.
Он поднял сразу обе брови и открыл рот, чтобы что-то сказать. И немедленно его закрыл. Одумался, видимо. Понял, с кем имеет дело. Варваром галльским, эдаким.
Пережив, таким образом, очень тяжелую внутреннюю борьбу, после которой, все-таки сказал:
– Ты потеряешь половину армии, даже не дойдя до ворот, даже допуская наше численное превосходство в десять миллионов к одному. Так что, я оцениваю наши шансы, как ничтожные.
– Но шанс, пусть ничтожны, есть. Значит, у нас точно всё получится и мы должны действовать!