Ветер завывал, подымая ввысь опавшие листья деревьев. Как странно: октябрь, а как будто только октябрь. Деревья стоят лысые, вошедшие в зимнюю спячку, чтобы вынырнуть из неё когда-нибудь весной.
Об этом моменте говорят, что время остановилась. Таким метафорическим выражением вряд ли можно что-то объяснить, но и больше сказать нечего. Впрочем, оно и не шло. И не существует ни времени, ни судьбы, ни долга. Был только ветер. И он дул всегда. Дисгармония мелодичной скрипки и джазового саксофона из-за углов. Во всем это так угадывалась черта этого города. И всему приходит конец. Какое счастье, что все скоро будет уничтожено.
Я замер в ожидании чего-то великого. Оно все не наступало и не наступало. Что-то было не так. Я оглянулся. Листья все так же медленно падали, но не по закону тяготения, а потому, что были рождены, для того, чтобы упасть. Маленькие дети стремятся к зале.
За этим необходимо наблюдать в тишине или под медленную музыку. В одиночестве или с любимым человеком, молча, думая о грядущей зиме. Ветер упрямо наступал – ну и пусть. Здесь ему всегда рады. Каким бы холодным он ни был, из глубины квартиры всегда идёт тепло. А ветры всегда дуют рядом с Миссисипи.
Многие люди любят тепло. Я люблю холод. Почем – я сам не мог объяснить очень долго. Но теперь все стало понятно.
Только с помощью холода можно по-достоинству оценить тепло. И кажду секунду рядом с ним.
Когда под пледом, с книгой, с чашкой горячего чая, сидеть у окна и смотреть вдаль. И есть только ты – мастер Ветров и Закатов. Он ведь ждет. Где-то там. На западе.
А пока проходит время. Наступает ночь. А ночь в Новом Орлеане куда ярче дня. Даже сейчас, когда этот мир проживает свои последние дни, в Новом Орлеане, как всегда, пьют, курят, трахаются, как в последний раз. Ну, а я стою в сторонке и смотрю на это. Куда мне до них.
Над этим городом никогда не будет властвовать время…
Чем больше я узнавал о Рае, тем больше мне нравился Ад.
И все больше я понимал, насколько безрассудна моя идея штурма на него. Конечно, я не имею права называть себя взрослым человеком после такого поступка. За показаниями разведчиков, его окружает плотная стена из ровно тысячи ангелов. Примерно столько же внутри. Ну, вот и вся их армия. Сравнительно со мной – капля в море. Но у них была одна особенность, которая мне очень не понравилось: они могли контролировать Солнце, направлять его лучи туда, куда захотят. При сильном желании, одним ударом они превратят мое войско в гору пепла, стоит им подойти чуть ближе.
Как действовать при таких обстоятельствах мне не говорили, а достопочтенный господин Смерть забыл дать мне брошюрку с инструкцией: «Что делать, если появилось желание разграбить Рай и взять в плен Иисуса?».
– Обратись к психиатру, – послышался голос за моей спиной.
Я с испугом обернулся. За моей спиной стоял Смерть. Конечно, извиняюсь за грамматическую ошибку, но что делать, если в русском языке «смерть» женского рода, а сам он мужик?
– Лёгок на поминки. Только что о тебе подумал.
– Рановато тебе сейчас обо мне думать.
– Да я не про это…
– Знаю-знаю. Мне просто нравится над тобой издеваться.
– Это не смешно. И не надо так часто появляться. По крайне мере, не такими способами.
– Ну, что поделаешь? Я же твой momento mori и жалобная книга. Два в одном. И как всякая уважающая себе книга жалоб, спешу спросить: что стряслось?
– Как будто сам не знаешь.
– Знаю, но спросить все ровно должен. Ну ладно, перейдем сразу к проблемам. Еще до нашей эры люди научились решать проблемы с солнечными лучами, а ты голову морочишь.
– Точно! Зеркала. Нужно использовать зеркала, чтобы отбить лучи и перенаправить их в другую сторону!
– Вот видишь, сам догадался. И не делай вид, что совершил открытие. Это была слишком легкая задача, чтобы вот так ей хвастаться. Другое дело, как ты собираешься пройти против этого воинственного голубятника?
– Как что? Пойду в бой и задавлю числом!
– Не говори глупостей. Ты им не ровня.
– Нас во много раз больше.
– И ты готов пустить на мясо большую часть армии только для того, чтобы пробить брешь в стене?! Неразумно.
– А что ты еще предлагаешь?
– Почему ты такой тупой? В прошлой жизни ты был намного умнее.
– Наверное, потому что меня не попрекали по самому мелкому поводу. Так что делать?