Тьма. Аккорд. Занавес…
Часть Четвёртая
Эпилог
Божественная Любовь
Я все ещё помню, как проснулся во тьме, после того, как обрушил на Змея всю свою ярость. Но тогда то, что было недавно, для меня не имело никакого значения. Рядом со мной не было никого. И я падал во тьму. Бесконечное падение в невидимую воронку. Казалось, я не заснул, а проснулся, после долгого и мучительного сна. Вся моя жизнь была прожита не мною, а таинственным незнакомцем, который встретил свой конец и дал право истинному хозяину вступить во владения.
Вся моя жизнь была обманом.
Ничего не получилось. Мой мир разрушен. Все мертвы. И я тоже мертв.
Вот она какая – жизнь, после смерти. Никакого туннеля нет. Есть лишь тьма и падение в неё. Бесконечное падение. Хотя, если бы сюда прислали бы хорошего топографа, он бы, несомненно, смог бы доказать, что я не падаю, а стою на месте. Но мне казалось. Я чувствовал, как каждый мускул содрогается, при мысли о мгновении, когда я упаду на дно. Но ничего такого не было. И я не упаду никогда. Вся жизнь и смерть – падение в пропасть. А мир – это лишь то, что приговорено бесконечно блуждать во тьме, вокруг впадины, и не знать покоя. Никогда.
Я был. Я есть. Я буду.
Эти три предложения звенели у меня в ушах. И я точно знал, что это правда. Я стал богом. Я всегда был богом. Просто не догадывался об этом. Мне все ровно, что на дне. Я буду падать. Вниз. Вниз. И не знать никаких хлопот. Свободный от всего. Об этом говорили многие, а я этого достиг. Я был счастливее, как никогда до этого. Нет никакого смысла. Это прекрасно. Просто тьма. Замечательно. Никакой реальности. Блаженство. Лишь покой и забытье.
Ни Змей, ни богов, ни людей. Я был один. И я был мир. Я открыл глаза и ничего не изменилось. Все так же было темно. И я падал вниз. Атараксия. То есть, вечное душевное спокойствие, недостижимое для обычных людей. Я не испытывал никаких эмоций. И это и есть полнота.
Не думаю, что ты сейчас до конца понимаешь меня. Ты не имел дело с абсолютной пустотой. Когда нет ничего. Ни времени, ни пространства.
Лишь образы и воспоминания о счастливой в Новом Орлеане.
В голове крутился стих и повторялся, повторялся. Только, когда он был повторен 840 раз, как «Несчастье» Сати, я понял его:
И время течёт непрерывной волной,
И остановить его невозможно.
И сделать здесь можно только одно:
Расслабиться и плыть одиноко.
Немного полегчало. Как-то позволяло не стать пустым до конца. Не понимаю, зачем я ещё боролся? Ведь я достиг того, о чём мечтают все даосы и буддисты. Что-то ещё меня держало. Не давало слиться с потоком.
Может, я уже сошел с ума? Кто знает…
Можно ли судить силу человека по его способности выдержать отсутствие всего? Нет. Потому что каждый об этом мечтает. Силы не в этом. Силы не существует. Существует глупость, которой придают другое значение. И к пустоте все люди, впрочем, привыкли. Все они уже встречали уже с ней в глубине чужих душ и сердец.
Я наконец-то нашел время для себя. Только, я старался этим не слишком увлекаться. Ни то, можно зайти в такие дебри, что обратно просто не выкарабкаешься. Можно докопаться до таких истин, что станешь самым умным человеком на Земле. А соответственно – самым несчастным. Лучше даже не пробовать. Те, у которых есть возможность изучать вечность, стараются либо ею не пользоваться, либо узнать как можно меньше. Если я выберусь, то люди сожрут меня. Они не терпят таких, как я.
Правда, если я вообще вернусь. А надежда на это падала с каждой секундой в алгебраической прогрессии.
И все-таки я знал. Знал, что вернусь, несмотря ни на что. Все, что пережил здесь, никогда не произнесу вслух. И ничто не могло меня остановить.
Мне во второй раз открылась вечность. И снова выбор: бесконечное путешествие по новым мирам и абсолютное знание, несравнимое ни с чем. И могущество. Безграничное могущество. Такое, что и большой взрыв окажется мне не интересным.
И из всех возможных путей, я выбрал путь домой.
Я оказался дураком. Зато, счастливым дураком.
И что делать теперь?
Сколько раз я задавался подобным вопросом и сколько раз получал один и тот же ответ: «Не знаю, делай, что хочешь». И каждый раз получалось что-то.
И я подчинил себе пустоту. Приказал ей: «Отправь меня домой». Я перестал падать. И оказался где-то. А где – это уже вопрос относительности…
Поначалу, все было мутно. Мир, в который я прибыл, казалось, весь и полностью состоит из наваждений и бликов. Но с каждой секундой, он преображался и приобретал все более четкие формы. Уже через минуту можно было различить дома, сделанных из кирпича, и людей, шнырявших туда-сюда в разноцветных мантиях с непонятными узорами. Все это казалось похожим на какой-то дивный сон. Как Венеция, во время карнавала, но без каналов и масок. Странность для этих людей была вещью рутинной. Бедняжки.