— Стой!
Предупреждение, как всегда, не помогало. Бандиты, пользуясь темнотой, торопливо уходили. Пришлось стрелять по бегущим, на авось.
Из дома, что выступал парадным прямо на тротуар, выскочили несколько человек в масках и, угрожая наганами, попробовали прорваться сквозь нашу цепь. Двум-трем удалось, остальных схватили ребята Маслова, сбили с ног, повалили, обезоружили. В дверях я столкнулся еще с двумя. Они на ходу связывали узлы. Карагандян наставил на первого маузер и ухватил узел, второго скрутили вбежавшие ребята.
На улице еще шла стрельба. Шайка уходила, отбиваясь. Были слышны выстрелы и во дворе — часть налетчиков пыталась пробраться садом в соседние дома. Пришлось отрядить группу для преследования. Черным ходом ребята выскочили во двор, и там началось новое сражение.
В комнатах, куда я ввел вместе с Карагандяном и несколькими бойцами задержанных бандитов, царил хаос в полном смысле этого слова. Все перевернуто, разбросано. Из сундуков выпотрошено содержимое, вплоть до тряпья — налетчики искали ценности и перебрали буквально все. Слабый свет одной-единственной лампы, что стояла в углу на тумбочке, лежал на всем этом нагромождении вещей и создавал впечатление ужасного погрома. Ноги мои ступали то по мягкому шелку, то натыкались на упругий носок или каблук туфли, то давили осколки посуды. Несколько узлов, кроме тех, что мы отняли у бандитов, лежали посреди комнаты — их не успели вынести. Но многое, видно, вынесли. Банда все же ушла и не с пустыми, надо полагать, руками.
Жители дома находились в маленькой угловой комнате, выход из которой был заставлен шкафом. Налетчики упрятали хозяев, чтобы они не мешали «работать». Когда мы сдвинули шкаф и распахнули створки двери, наткнулись на лежащего у самого порога мальчика. Он стонал почти беззвучно, пытался вытолкнуть тряпки изо рта. Остальные вели себя тихо, лишь испуганно глядели на нас, еще не зная, кто перед ними — враги или спасители. Они столько пережили за эти несколько часов, что боялись как-то выразить свое отношение к происходящему. Когда мы уже развязали их и вытянули не без труда кляпы изо ртов, никто не мог произнести ни слова. Старушка тряслась и стучала зубами. Молодая женщина, видно, мать мальчика, забилась в истерике и ее никак не удавалось успокоить. Отец семейства отказался встать — так и лежал бледный на коврике, с открытыми глазами и шептал: «Боже мой... Боже мой...». Один мальчик сохранил, как это ни странно для его возраста, мужество и присутствие духа. Он подробно описал происшествие и попытался даже обрисовать облик бандитов, тех, кто первыми ворвались в дом. Оказалось, что налетчики ограбили не одну квартиру, а несколько. Все жильцы были связаны и упрятаны в глухие комнаты. Пришлось обойти весь дом и вызволить «узников». Комнаты огласились охами и воплями. А бандиты, те, что попали нам в руки, сидели на стульях и молча вслушивались в этот крик и только иногда морщились, если крик переходил в истошный вопль.
Мальчик в моем присутствии показал, кто из задержанных во время налета грабил, кто связывал, кто отдавал распоряжения. Отдававшего распоряжения не оказалось. Но мальчик запомнил его имя. Услышал за дверью:
— Штефан.
Бандиты переглянулись, когда мальчик произнес это знакомое для них имя. И не только переглянулись, один опустил глаза, будто стушевался. Это не скрылось от нас. «Не он ли Штефан? — подумал я. — Во всяком случае, один из главарей. Узнаем. Не здесь. В управлении. Там скажет. Заставим сказать».
Меня еще интересовало, кто поднял тревогу, звал на помощь. Смельчака нашли не сразу. Это оказалась девушка-еврейка. Укрылась в сарае, и как бандиты ни бились, не могли ее оттуда выкурить. На наш вопрос, как она туда попала во время налета, девушка нехотя ответила: «Как... Вылезла в окно. И угодила в руки парню. Душить стал. Я его ударила... Вот тогда-то и закричала...».
На лице и шее были синяки, с губ сочилась кровь. Видно, борьба происходила настоящая, и, кажется, пострадала не только девушка, но и бандит. В общем, ей удалось вырваться и побежать к сараю, который на счастье оказался открытым. Там-то она и забаррикадировалась, вставила в ручку двери железный лом. Шум поднимать налетчикам не хотелось, и они лишь угрожали ей расправой, в случае, если закричит. И все-таки девушка закричала, когда услышала у почтамта выстрелы, догадалась — идет подмога.
— Молодец! — вырвалось у Карагандяна.
Я тоже сделал комплимент девице:
— А орать ты горазда... До Сергиевской слыхать... Сильна.
Она зарделась не то от похвалы, не то от стыда — кричала все же истошно, струхнула порядком. Да и вид неказистый после схватки с бандитами. Заслонила лицо руками.