Уже светает. Трудно пробивается сквозь непогоду утро. За пологом густого мелкого дождя едва угадывается в тучах свет. Из темноты прорисовывается серое, мокрое кладбище с холмиками земли и крестами. Прежде выбеливаются в сумраке кресты, потом уже могилы. Голые деревья взблескивают облитыми дождем ветвями. Тишина...
В такую рань мог зашуметь лишь сторож, отпирающий гремящими ключами ворота. Сегодня и этого шума нет. Ворота на запоре и верно целый день простоят так с замком. Сбежал сторож. Сбежал еще ночью.
В домике дверь распахнута настежь. У порога, скинув голову со ступенек крыльца, лежит мертвая женщина. Никто не догадался убрать ее, втащить под навес крыльца, и дождь хлещет ее по лицу, по волосам, ставшим от мокрели еще чернее и жестче. Глаза сощурены, а рот приоткрыт. Карагандян, нет не Карагандян, а Маслов слышал, что, перешагнув порог, она вскрикнула. Это пуля догнала ее.
Карагандян стрелял наугад — видел, как распахнулась дверь, и тени метнулись наружу; одна крупная с широкой спиной, в нее он и разрядил наган, но перехватила свинец женщина, подоспела и собой загородила мужчину. Случайно, конечно. Не ее искала пуля. На что она нам, эта черноволосая молодка. Вот только допросить могли — а смерть ни к чему.
Когда раздались выстрелы за стеной — один-другой, Карагандян уже успел схватить со стола наган. Он не знал, кто стрелял. Маслову, вроде, не в кого было палить, тем более, что главарь шайки и женщина находились внутри. Значит, произошло перемещение сил, и надо помочь другу. Главное, не упустить атамана. О женщине не думал, сбрасывал ее со счета.
Кто же стрелял? Маслов, ожидавший Карагандяна и беспокоившийся за его судьбу, подошел вплотную к двери и стал слушать. Не заметил, как к сторожке приблизились двое и отрезали ему путь назад, за угол. Возможно, они приняли бы Маслова за своего и не тронули сразу, но поза, в которой он находился, прильнув ухом к замочной скважине, не вызвала сомнений — чужой. Решили взять. Передний прыгнул на спину Маслова и запустил руку за ворот, пытаясь мертвой хваткой разделаться с чужаком. Но не рассчитал тяжести своей, свалил Маслова с ног и сам покатился по ступенькам. Минутная свобода спасла бойца. Он на четвереньках пробежал вдоль стены к другому углу и, прежде чем второй бандит выстрелил, успел укрыться. Отсюда, из-за кирпичного заслона, можно было вести огонь. Началась дуэль. Обе стороны приняли меры предосторожности и стреляли в сущности в темноту, чтобы удержать противника в укрытии. Однако оборона у Маслова оказалась уязвимой. Один бандит стрелял, второй в это время направился в обход, чтобы взять чужака с тыла.
Если бы не распахнулась дверь и не появился на крыльце мужчина, вряд ли Маслов сберег себя. Не понимая, что происходит, бандиты оставили в покое Маслова, кинулись следом за своим вожаком. Второй чуть замешкался. Его-то Маслов и выскочивший Карагандян повалили и связали ремнями.
Мы оказались у дома, когда бандит уже лежал, хрипя и ругаясь, а Маслов и Карагандян, паля в темноту из наганов, бежали по дорожке к церкви.
Так началась и по сути кончилась в какие-нибудь несколько минут эта операция на кладбище. Все остальное — поиски беглецов, хождение по могилам, изучение склепов, было уже ненужным. Мы попусту тянули время, заставляя себя верить в какое-то чудо: а вдруг, а может быть...
Все, что осталось после операции — это связанный и временно помещенный в сторожку бандит и мертвая женщина на крыльце.
Я приказал убрать ее. Уже было светло, когда ребята положили тело в гроб — под навесом стояли два гроба, для кого-то предназначенные, — и отнесли в часовенку. Поставили рядом с дверью. Придут церковные служители, могильщик, если они еще существуют, и похоронят.
Обыск сторожки тоже ничего не дал. Наткнулись на вино и пачку денег николаевских — и всё. Повели бандита.
Глянули на кладбище — отчаяние взяло. Верное, казавшееся простым дело сорвалось. Я винил Карагандяна, винил себя, клял бандитов, но помочь, ничем помочь не мог. Не мог вернуть эти несколько минут. Вернуть и все повторить иначе.
Оказалось, что операция была не такой уж бесплодной. Елисеев извлек из бандита довольно полезные сведения. Во-первых, это был тот самый Стригун, за которого женщина приняла в темноте Карагандяна. Кличку получил за свое умение «работать» бритвой — перерезать горло жертве. Пробравшись однажды в дом с целью грабежа, он отправил таким образом на тот свет целую семью. Но это стало известно позже. Перед Елисеевым Стригун замкнулся и на все вопросы отвечал односложным «не знаю».