Через день у печурки Елисеева он, опустив голову, скромно объяснял, что никого не убил и не покалечил. «Я знаю, за что брать и как лапу прикладывать. Не помрет. Это уж точно». Глядя на руки его, на все громадное тело Криволапого, с трудом державшееся на согнутых ногах, никак нельзя было поверить в мягкость и нежность обращения с «подследственными».
Скряга выразил недовольство по поводу методов Криволапого: «Я мог без него обойтись. Не люблю шума. Мне достаточно поговорить тихо с человеком, один на один, и он сам все выложит. Психологическое воздействие».
Усилия Скряги и Криволапого не дали ожидаемого результата — золото текло тонкой, едва приметной струей. Штефан метался из комнаты в комнату, ругал на чем свет стоит Полосатого, называл его «дворянской сволочью». На дело была брошена вся шайка, а результаты грошовые. И главное, не находили оружие, за которое поручик Янковский обещал хорошую мзду в виде червонных десяток царской чеканки. Ни в подвалах, ни в сараях, ни на чердаках его не нашли. Ухлопали на это добрый час и впустую.
— Детей! Давай сюда детей! — крикнул Штефан.
В конец коридора приволокли восьмилетнюю дочь хозяина дома. На глазах матери Криволапый стал бить ее по лицу, крутить руки. Кляп изо рта ребенка вынули, и дом огласился душераздирающим детским криком:
— Ма-ма!
Хозяйку держали за руки. Обезумев от ужаса, она открыла все золотые тайники мужа: под висячей лампой — пятьсот рублей, двести зашиты в ковре, что лежит в большой комнате, тысяча — на террасе, в нише под доской. Она же назвала и место, где сын с товарищем спрятали оружие — под полом в передней.
Штефан повеселел. За золотом кинулись разом шестеро налетчиков. Оружие пошел добывать сам Штефан со Скрягой. Подняли доски. Верно — ящики, свертки. Но не обильно. Веселость сменилась досадой — всего четыре пистолета, около тридцати гранат, один карабин. Чепуха. Правда, гранаты интересовали поручика больше всего — они есть.
Штефан дал команду собирать добро. Сам проверил посты, распределил маршруты отхода. У ворот стояли пароконные дрожки, на них должны были погрузить оружие, в случае, если его окажется много. Теперь решили гранаты и браунинги рассовать по карманам, а на лошадей взвалить шубы, ковры, платья — самое громоздкое.
После отхода банды на расстояние выстрела, дом могли покинуть и дозорные. Им вменялось в обязанность в случае необходимости принять бой и задержать милицию.
К трем часам ночи все было связано и погружено. Штефан считал, что пора уходить. Обвязал вокруг пояса шелковый платок, забитый в три ряда золотыми монетами, вложил в карманы свертки с кольцами, браслетами, цепочками. То же сделали и его помощники. Стали спускаться со второго этажа вниз по лестнице.
Наш отряд в это время находился у Бешагача. В тихом переулке мы спешились, чтобы кони своим грохотом не спугнули банду, и с оружием в руках побежали вдоль берега Бозсу к дому. Двадцать минут назад нам стало известно о налете. В отделение прибежал, вернее доплелся — ноги уже не держали человека — один из жителей дома и сообщил, что на Бешагаче орудует шайка. Уже час, как орудует. Если полетим, то может быть, настигнем бандитов.
Сам он чудом улизнул от дружков Штефана. Когда замяукали кошки, он не отворил дверь, а глянул в окно и увидел грабителей. Через кухню пробрался во двор. По лестнице влез на крышу, пересек ее ползком, спустился к берегу и по колено в воде, вдоль самой кромки, держась за изгородь, вышел к мосту. Оттуда бегом к нам.
Так вот, когда Штефан спускался по лестнице в первый этаж, мы уже подошли к дому с трех сторон и сразу открыли огонь. Огнем прижали банду к берегу, дозорных загнали во двор и в подъезды. Успели скрыться только дрожки. Без кучера. Лошади, привязанные к дереву, с испугу рванули вожжи и, звонко голося копытами, понеслись в темноту. Часть узлов осталась в дрожках, часть рассыпалась по дороге. Ковры лежали у арыка — их не успели погрузить.
Бандиты поняли сразу — уйти не удастся. Приняли бой. В ответ нам полетели пули. По тому, как налетчики повели обстрел, я догадался — ими руководят опытные в военном деле люди. Во-первых, они не торопились. Без суеты и паники заняли удобные позиции в окнах, подъездах, на чердаке, повели огонь планомерно, нащупывая уязвимые точки в нашей цепи. Во-вторых, перебежкой, то отступая, то вклиниваясь в линию отряда, меняли позиции, мешали сосредоточить удар в определенном месте. И в-третьих, готовили прорыв кольца. Намеревались все-таки уйти.