Еще не получив донесение от дозорных, я вывел отряд на Воронцовскую. Одним крылом заслонил подход со стороны банка, другим — со стороны Московской. В случае появления беляков, а мы уже не сомневались, что против Советов выступили белогвардейцы, в одном направлении могли быть сосредоточены все силы отряда. Ребята были на конях, и я надеялся остановить контру, как только она вырвется на Воронцовскую.
Пегашка пронес меня по Ирджарской до Соборки. Там, слева и справа, было спокойно. Лишь в самом конце, на площади и у дворца князя, слышались выстрелы, вспыхивали огоньки винтовочных разрядов. Даль хорошо проглядывалась — луна светила ярко, обливала город с зенита, и мне показалось, что по Романовской, в сторону городской управы движется черная масса. По тому, как быстро она отделилась от поворота, я догадался — конница! Куда скачут? К Обуховскому скверу или на Воронцовскую, к нам? И кто скачет? Может, отряд Бабаджанова. Наткнулся на заслон и изменил маршрут. Хорошо, если это наши старогородские товарищи. С ними силы удвоятся, и встреча с неведомым врагом, которую мы все же ожидали, будет не такой трудной. Одолеем врага. А вот если не Бабаджанов, тогда хуже. Судя по направлению — не старогородской отряд. Ему удобнее пройти к Бешагачу мимо крепости, незачем огибать управу. Все-таки — белые! Так подсказывает чувство.
Возвращаюсь наметом назад, к Шахрисябзской.
— Маслов! Давай полуэскадрон к банку.
Сам кручу морду Пегашке, он с храпом поворачивает и летит снова к Ирджарской. За мной уже грохочут копыта отряда. На ходу решаю: свернем к банку и устроим что-то наподобие засады. Беляки пройдут к управлению, а мы ударим им с тыла. Порубаем. Тьфу, запамятовал. У нас и шашек-то нет, одни винтовки. Ни о какой конной атаке не может быть и речи. Зато беляки, если их много, отрежут нас от второго полуэскадрона и по очереди изрешетят.
— Стой! — командую Маслову.
Мы уже на повороте. Теперь не только мне, всем ребятам видно, как вырывается из-за Романовской конный отряд. По стуку копыт, тяжелому, слаженному, прикидываю число всадников — сто, а то и больше. Они тоже заметили нас, чуть сбавили ход, стали кричать.
Разобрать слова трудно было, но я догадался — нам предлагали сдаться. Значит, все-таки контра.
— Огонь! — крикнул я ребятам, и они с коней грохнули залпом по скачущей массе.
Заржали из глубины улицы лошади. Отряд встал. И тут же в ответ прозвучало несколько винтовочных выстрелов.
Рядом со мной оказался Маслов. Крикнул простуженным хриплым голосом:
— На конях пропадем...
Я и сам понимал: в конном строю без сабель, на открытом, в сущности, месте, нас перебьют, а уж о лошадях и говорить нечего — ясная мишень, скосят мигом.
— Веди к Шахрисябзской, — посоветовал я Маслову. — Коней в укрытие, ребятам залечь вдоль тротуаров.
Маслов свистнул. Не знаю, что это был за сигнал у него. Но бойцы разом отхлынули от угла и погнали лошадей к управлению. Со мной остались трое дозорных. Мы решили придержать беляков, пока ребята не приготовятся к встрече.
Стали бить вдоль Ирджарской из винтовок. Контра огрызалась нестройными залпами. Сначала с места, потом отряд двинулся шагом вперед и залпы слал с ходу. Темная масса постепенно принимала четкие формы, я увидел строй и перед ним двух верховых в полушубках и папахах. Они уже отделились от управы и вдруг на хорошей напористой рыси покатились к банку. На нас. Выстрелы смолкли. Беляки решили конной атакой смять препятствие.
Осталось шагов триста-четыреста. Ждать дальше уже рискованно. Вот пошли уже галопом. Клинки! При лунном свете они холодно блеснули над строем. Я не различал каждый клинок в отдельности, увидел лишь множество белых молний. Должно быть, прозвучала не услышанная нами команда — в атаку!
Я повернул Пегашку и вместе с дозорными поскакал к ребятам. Они уже заняли позицию и приготовились к бою. Большинство укрылось за деревьями и около домов. Посреди улицы, над арыком Чаули, что протекал под мостовой, бросили срубленные кем-то на топливо два карагача. За стволами залегли человек двадцать. Цепочкой. Винтовки глядели вдоль Воронцовской. Грозно глядели — вот-вот огрызнутся огнем.
Я подлетел к баррикаде, спрыгнул с коня. Как бывает иногда в жизни — не ждешь уже опасности, а она вдруг тебя настигнет. Только взял Пегашку за повод, чтоб отвести за арык, в укрытие, а тут щелкнул выстрел. Где-то около банка. Вроде, мимо прошла пуля. Нет. Не мимо. Заржал коротко, но со страшной болью Пегашка. Хотел вскинуться на дыбки и даже рванул из моих рук повод. Но только оторвался передними ногами от земли и тут же упал на снег. Весь — тяжелый и бессильный — грохнулся на морозную мостовую и застыл. Лишь копыта заелозили по белому настилу, словно он собирался опереться ими во что-то, встать еще. Не встал. Кончился Пегашка.