Трижды, как рассказывают, стучались монахи в дверь комнаты королевы, чтобы получить от нее распоряжения касательно тела ее мужа, и ни разу не получили ответа. Не получили они ответа и тогда, когда позднее, днем, в закрытом паланкине и в сопровождении охраны она уехала из Аверсы и вернулась в Неаполь. Так и не получив указаний, монахи оставили тело в монастырском саду, где оно лежало до тех пор, пока Карл Дурацуо спустя два дня не приехал за ним.
Демонстративно вез он убитого принца, чью смерть так искусно подстроил, в Неаполь, и там, в кафедральном соборе, перед специально приглашенными венграми и огромной толпой народа, торжественно поклялся над телом Андрея отомстить его убийцам.
Использовав Иоанну и убрав руками ее любовника и его преступных сообщников одно из препятствий на своем пути к трону, он теперь пытался использовать правосудие, чтобы убрать и другое препятствие.
Проходили дни, недели, месяцы, а королева не делала никаких попыток разыскать убийц своего мужа. Не было даже начато следствие. Бертран д'Артуа вместе со своим отцом удалился в Сен-Агата, свое родовое гнездо. Но другие — Кабане, Терлицуи и Морконе — продолжали невозмутимо сидеть вместе с Иоанной в Кастель-Нуово.
Карл написал письма Людвигу Венгерскому и папе с требованием правосудия, подчеркнув, что никаких попыток наказать виновных в королевстве не делается. Он призвал их взять это дело в свои руки. В результате папа Климент VI 2 июня следующего года издал буллу, по которой верховный судья Неаполя Бертран де Бо должен был поймать и наказать убийц. Второй буллой папа предал их анафеме. Однако святой отец сопроводил эти приказы частным письмом, в котором он строго запрещал верховному судье, ссылаясь на государственные интересы, впутывать в это дело королеву…
Де Бо сразу же принялся за работу и, очевидно, подталкиваемый Карлом, отдал приказ арестовать Мелацуо и слугу Пасе. Карл не собирался обвинять королеву или даже кого-нибудь из ее придворных: слишком серьезные последствия могло бы иметь такое обвинение. Ему достаточно было указать на людей самого низкого звания в надежде, что под пыткой они постепенно выдадут остальных, а в конечном счете и королеву.
Терлицуи, узнав об аресте двух заговорщиков и полностью сознавая грозящую ему опасность, решился на дерзкую и отчаянную попытку предотвратить свой арест. Вместе с группой сообщников он напал на эскорт, когда Пасе везли в тюрьму. Они отбили пленника, но вовсе не для того, чтобы спасти ему жизнь. Терлицуи нужно было только его молчание. По его приказу у несчастного вырвали язык, а затем его снова передали страже и предоставили судьбе.
Сумей Терлицуи сделать то же самое и с Мелацуо, Карл попал бы в трудное положение. Этого, однако, не случилось, выходит, Пасе изувечили напрасно. На допросе Мелацуо выдал Терлицуи, а вместе с ним Кабане, Морконе и других. Более того, его показания уличали Филиппу Катанскую и двух ее дочерей, жен Терлицуи и Морконе. О королеве он не сказал ничего. Он знал даже меньше, чем слуга Пасе, и ни сном ни духом не ведал о ее причастности к заговору.
Вскоре последовал арест остальных. Приговоренные к смерти, они были публично сожжены на площади Сен-Элигио, испытав все невыразимые словами ужасы пыток четырнадцатого столетия, которые продолжались вплоть до самой казни. Но даже корчась в муках и теряя под щипцами палачей сознание, они никого не выдали. Их молчание казалось необъяснимым. Никто не знал о том, что верховный судья Бертран де Бо делал все, чтобы повеление папы было выполнено. Как только обвиняемые начинали говорить лишнее, их языки нанизывались на рыболовные крючки.
Планы Карла были несколько расстроены; кроме того, возникло еще одно, новое препятствие: Иоанна снова вышла замуж, на этот раз за своего кузена Луи Тарантского.
Хотя игра, казалось, шла к патовому исходу, Карл решил все-таки, несмотря ни на что, двигаться дальше. Он написал венгерскому королю письмо, в котором, теперь уже открыто, обвинял Иоанну в убийстве, сославшись в подтверждение своих обвинений на недостойное поведение королевы.
Людвиг, в ответ на попытки Иоанны оправдаться от обвинений в бездействии по отношению к убийцам покойного супруга, отправил ей угрожающее письмо, в котором перечислял все ее грехи. Он писал: «Иоанна, ваша прежняя беспорядочная жизнь, ваше стремление сосредоточить власть в королевстве в собственных руках, ваше пренебрежение долгом отмщения по отношению к убийцам вашего мужа, ваше новое замужество и сами попытки оправдаться — все это, несомненно, доказывает, что вы причастны к смерти вашего супруга».