— Ты нас извинишь? – непринужденно бросает Сильвия. – На пару слов, - эта фраза уже обращена к Маттео.
Они выходят из бара на улицу. Я допиваю коктейль, всё ещё находясь под впечатлением от образа итальянки. По сравнению с ней чувствую себя чопорной старой девой в своей офисной белой рубашке и чёрных классических брюках. Надо завтра же совершить набег на магазины. Сменить прикид, чтобы выглядеть так же привлекательно и ярко, как местные девушки.
— Ну что? Пошли ужинать? – широко улыбается вернувшийся Маттео.
— Пошли, - соглашаюсь.
Флорентиец работает поваром в одном из ресторанов, поэтому хорошо знает все местные заведения. По части того, где поесть, ему можно смело доверять. Мы приходим в тратторию, которая находится вдалеке от туристических маршрутов. Это уже не парадная Флоренция. Здесь собираются местные.
Тускло освещённый зал стилизован под деревенский трактир. На стенах висят пучки сухих трав, пара деревянных колёс от повозок, панно с сельскими мотивами и плетёные корзинки. Столы из морёной древесины накрыты скатертями бордового цвета.
Пока я изучаю меню, Маттео заказывает графин домашнего вина.
— Бери паппарделле с рагу из дикого кабана, не ошибёшься, - советует флорентиец. – Это классика тосканской кухни.
— Что такое паппарделле? Вид пасты?
— Ага. Наподобие тальятелли или широких фетучини. А на закуску хорошо подойдут цветки цуккини, фаршированные рикоттой.
Дикий кабан, цветки цуккини... Прямо вечер гастрономической экзотики. Ладно, хоть не суп из требухи предложили. Читала где-то, что в Тоскане его очень любят.
Паппарделле по вкусу оказываются похожими на спагетти с соусом болоньезе. Если бы я не знала, из чего сделано рагу, то не отличила бы его от обычного говяжьего фарша.
За едой мы с Маттео непринуждённо болтаем. Вернее, говорит в основном он. Рассказывает о предстоящем матче между местной футбольной командой и каким-то клубом. Об отпуске в Альпах, куда собирается отправиться летом, чтобы кататься на велосипеде по горным трассам. О поп-концерте в Риме, на который ездил в прошлом месяце.
— Прогуляемся? – предлагает Маттео, когда мы выходим из траттории.
— Да, хорошо бы, - пешая прогулка самое то после плотного ужина. Порции в Италии огромные. Я еле справилась с тарелкой пасты. Надо, чтобы съеденное улеглось.
Флорентийская ночь оживлённая. Она наполнена музыкой и иллюминацией. Можно подумать, что в городе проходит какой-то праздник. Но нет. На самом деле, когда Флоренция освобождается от дневного наплыва туристов, на её улицы выходят местные жители, чтобы неспешно погулять по площадям, поесть мороженного, заглянуть в бутики, ломящиеся от кожаных изделий, и просто порадоваться жизни.
Завороженно разглядываю ажурное кружево фасадов церквей и собора, античные статуи из белого мрамора. Наслаждаюсь печальной мелодией, которую играет скрипач в одном из средневековых переулков около площади Синьории, а потом весёлой песней местной группы. Ребята с гитарами расположились прямо на площади Республики. Во Флоренции никто не прогоняет музыкантов и не относится к ним, как к попрошайкам. С уличными художниками та же история. Недаром столицу Тосканы называют городом искусств. Здесь уважают творцов.
Немного портят атмосферу изысканности африканские иммигранты, пристающие к прохожим, чтобы впарить им поддельные сумки и часы, заверяя, что это настоящие вещи от известных домов моды. Но мой спутник уверенно отшивает торгашей.
Когда наш променад подходит к концу, Маттео берёт меня за руку. Я напрягаюсь, но руку не отдёргиваю. Надеюсь, парень этим ограничится. Он классный, однако не вызывает у меня никаких романтических чувств. К флорентийцу я отношусь как к другу, не более того. Хотя внешне Маттео приятный. Шатен среднего роста с хорошим телосложением. И по возрасту мы подходим. Ему двадцать девять, а мне двадцать четыре. Однако никакого притяжения между нами не ощущается.
Вскоре мы подъезжаем к моему дому. И уже там, стоя около входной двери, Маттео зачем-то целует меня в губы, чем смазывает впечатление от сказочного вечера. Я резко отталкиваю парня и тыльной стороной руки вытираю рот.
— Ты чего? – возмущаюсь, офигев от неожиданности.
— Я поторопился, да? – флорентиец явно расстроен.
— Нет. То есть да. В смысле, мы же друзья! Какого фига ты полез целоваться?
— Ты мне очень нравишься, Элена. Ты такая красивая, - смотрит на меня щенячьим взглядом Маттео. Мне его жаль, но не до такой степени, чтобы отыгрывать назад.