Посыпанная гравием парковка была заляпана маслом, и последние несколько футов они проехали, подняв облако пыли. — Иди, — буркнул Бенето.
Лукас вышел на полсекунды раньше Коннелла и направился к входной двери. Он прошел прямо, не совсем бегом, держа руку на пряжке ремня. Двое мужчин стояли у прилавка, один перед ним, другой сзади, просматривая толстый, засаленный каталог запчастей. Вздрогнув, человек за прилавком попятился, сказал: «Эй», и Лукас толкнул качающиеся ворота прилавка, помахал левой рукой своим значком и сказал: «Полиция».
— Копы, — крикнул продавец. Он был одет в белую футболку, покрытую масляными пятнами, и джинсы, а из заднего кармана торчал тяжелый кожаный бумажник, прикрепленный к ремню латунной цепочкой. Человек у прилавка, бородатый, в фуражке железнодорожного инженера, попятился, вытянув руки вперед. Коннелл был позади него.
— Ты Джо? — спросил Лукас, тесня продавца за прилавком. Продавец стоял на своем, и Лукас толкнул его в грудь, поддерживая. Открытый дверной проем вел справа от Лукаса, в недра зданий.
— Это Боб, — сказал Бенето, входя. — Как дела, Боб?
— Какого хрена ты хочешь, Джордж? — спросил Боб.
Полицейский у входа крикнул: «У нас есть бегуны. . ». и Бенето выбежал обратно за дверь.
— Где Джо? — спросил Лукас, толкая Боба.
— Кто ты, черт возьми?
— Держи их, — сказал Лукас Коннеллу.
Коннелл вытащила из сумочки свой пистолет, большой револьвер «Ругер» из нержавеющей стали, который она держала обеими руками, дулом вверх.
— И ради всего святого, на этот раз ни в кого не стреляйте, если только в этом нет крайней необходимости, — поспешно сказал Лукас.
— С тобой не весело, — сказал Коннелл. Она направила дуло пистолета на Боба, который сделал шаг назад к Лукасу, и сказала: «Стой смирно, или я проткну тебе гребаную дырку прямо в носу». Ее голос был холоден, как мокрый снег, и Боб остановился.
Лукас высвободил пистолет и прошел через заднюю дверь, задержавшись на секунду, чтобы глаза привыкли к полумраку. Вдоль стен стояли полки, а между дверью и задней стеной стояло с десяток отдельно стоящих металлических стеллажей. Стеллажи были забиты велосипедными деталями, крыльями и баками, колесами, штабелями канистр из-под масла Quaker State, банками из-под кофе, полными ржавых гвоздей, шурупов и болтов. На полу стояли две открытые канистры со смазкой, а у его локтя стояли две пятидесятипятигаллонные бочки с открытым верхом, наполненные мусором. К ним был прислонен металлический профиль, который мог быть шасси тележки. Единственный свет исходил из маленьких грязных окон на задней стене и через дверь сзади справа. Везде пахло пылью и маслом.
Лукас направился к двери, подняв ствол пистолета, палец на спусковом крючке. Затем слева, между рядом металлических стоек, он увидел россыпь белого цвета. За ней открытая дверь вела в ванную комнату размером с телефонную будку, туалет с коричневыми пятнами прямо перед дверью. Он шагнул к белому пятну, вырвавшемуся из маленького пластикового пакета. Пудра. Кокаин? Нагнулся, потрогал, поднес палец к носу, понюхал. Не кокс. Он подумал о том, чтобы попробовать его: насколько он знал, это был какой-то порошок для чистки велосипедов, что-то вроде Drāno. В любом случае, приложив крошечный вкус к его языку, он получил мгновенный едкий порез: скорость.
"Дерьмо." Слово было произнесено почти рядом с его ухом, и Лукас подпрыгнул. Стеллаж рядом с ним накренился и опрокинулся на него, коробки со странными металлическими деталями соскользнули с полки. Что-то тяжелое и острое вонзилось ему в кожу головы, когда он протянул руку, чтобы опереться на стойку. Он отодвинул стеллаж, пошатываясь, и из-за следующего ряда выскочил человек, побежал направо к двери и вышел.
Лукас, борясь с дыбой, чувствуя, что его волосы влажные, вырвался и пошел за ним. Ворвавшись в дверь на свет, он услышал чей-то крик и, посмотрев направо, увидел Бенето, стоящего в открытом поле и указывающего пальцем. Лукас посмотрел налево, увидел мужчину, направляющегося к свалке, и побежал за ним.
Потерял его в кучах мусора. Старые автомобили, в основном шестидесятых годов; он заметил переднюю часть бутылочно-зеленого Понтиака Ле-Мана 66-го года, точно такого же, как тот, который был у него, когда он только начал носить форму. Лукас прокрался сквозь сваи, не торопясь: парень не мог перелезть через забор, он бы наделал шума. Он двинулся дальше: развалины с нарисованными от руки номерами на дверях, жертвы забытых гонок эндуро на окружных ярмарках.
Услышал лязг слева от себя, почувствовал влагу на брови. Протянул руку и коснулся: кровь. То, что упало с полки, ранило его, и он довольно сильно истекал кровью. «Не очень больно», — подумал он. Он двинулся дальше влево, вокруг кучи, вокруг другой кучи. . . .
Худощавый байкер в джинсах, черной заляпанной футболке и тяжелых ботинках смотрел на дощатый забор вокруг двора. Он был смуглый, с загаром вдобавок ко всему.
Мужчина вытаращил глаза на окровавленную голову Лукаса. — Господи, что с тобой случилось?
— Ты на меня накинулся, — сказал Лукас.
Мужчина довольно улыбнулся, затем посмотрел на верхнюю часть забора. — Я бы никогда этого не сделал, — сказал он наконец. Он шагнул назад к Лукасу. — Ты собираешься стрелять в меня?