Он снова пожал плечами. "Отлично." Он поставил стакан, пересек комнату, быстро сел, обнял ее за плечи, и она уронила голову ему на грудь.
— Ну, это плохо? — спросила она и вдруг захихикала.
— Нет, это совсем неплохо, — сказал Эван. Он звучал нервно, но чувствовал себя преданным, и когда она подняла голову, чтобы улыбнуться ему, он поцеловал ее.
Она чувствовала себя хорошо. Она зарабатывала сто тридцать тысяч долларов в год, отдыхала в Париже, Мексике и Монако; она была самой жесткой женщиной, которую она знала.
Но грудь чувствовала. . . превосходно. Она прижалась к нему.
КУП Схватился за край корпуса кондиционера, подтянулся и увидел Дженсена на диване с мужчиной, увидел, как она повернулась лицом вверх, и мужчина поцеловал ее.
— О, трахни меня, — сказал он вслух. — О, трахни меня, — и он почувствовал, как его мир содрогнулся.
Парень через улицу положил руку на талию Дженсена, а затем поднял ее на несколько дюймов под ее грудь. Куп подумал, что узнал этого парня, но потом понял, что видел кого-то вроде него по телевизору, в старом фильме. Генри Фонда, вот и все; Генри Фонда в молодости. «Ублюдок. . . ».
Куп не задумываясь встал, держа в руке прицел, диван в гостиной подпрыгнул к нему. Их лица были сцеплены, и парень определенно справлялся с чувствами. Вспомнив себя, Куп присел на корточки, чувствуя, как жар заливает его лицо. Он посмотрел вниз и ударил кулаком по стальному корпусу; и впервые с тех пор — когда? никогда? - чувствовал что-то, что могло быть эмоциональной болью. Как она могла это сделать? Это было неправильно, она была его. . . .
Он оглянулся на квартиру Сары. Теперь они разговаривали, немного отстранившись. Затем она склонила голову ему на плечо, и это было почти хуже, чем поцелуй. Куп навел на них прицел и так пристально смотрел, что у него начала болеть голова. Господи, он надеялся, что они не трахались. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста.
Они снова поцеловались, и на этот раз рука парня обхватила грудь Дженсена, удерживая ее. Куп в агонии перевернулся на плечо и отвел взгляд, решив не оглядываться, пока не сосчитает до ста. Может быть, это ушло бы. Он сосчитал раз, два, три, четыре, пять и дошел до тридцати восьми, прежде чем не выдержал и перевернулся.
Парень стоял.
Она что-то сказала ему; пульс восторга пронзил его душу. Должно быть, она. Она собиралась вышвырнуть его, ей-Богу. Иначе зачем бы он остановился; Господи, она была у него на диване. Он держал ее в руках, ради всего святого. Потом парень взял стакан и посмотрел на нее, что-то сказал, а она запрокинула голову и засмеялась.
Нет. Это не выглядело хорошо.
Затем она вскочила на ноги и направилась к нему. Просунул два пальца между пуговицами его рубашки, что-то сказал — Куп отдал бы жизнь за умение читать по губам — затем встал на цыпочки и снова поцеловал его, на этот раз быстро, и ушел, взял газету и помахал ей, сказал что-то еще.
Они говорили еще пять минут, теперь оба стояли, кружась друг вокруг друга. Сара Дженсен продолжала прикасаться к нему. Ее прикосновение было для Купа подобно огню. Когда она прикоснулась к парню, Куп почувствовал это на своей руке, на груди.
Затем парень направился к двери. Он уезжал. Оба все еще улыбаются.
В дверях она врезалась в него, подняв лицо, и Куп снова перевернулся, отказываясь смотреть, считая: раз, два, три, четыре, пять. Только до пятнадцати, считая быстро, он повернулся.
Она все еще была в его руках, и он прижал ее к двери. Иисус.
Надо взять его. Надо взять его сейчас.
Импульс был подобен молоту. Он выпотрошил бы хуесоса прямо на подъездной дорожке. Он заигрывал с женщиной Купа. . . .
Но Куп задержался, не желая уходить, пока парень не вышел за дверь. Наконец они разошлись, и Куп, пригнувшись, ждал, пока он уйдет. Дженсен держал его за руку. Не хотел, чтобы он уходил. Потянулся к нему.
«Хуесос. . ». — подумал он и понял, что сказал вслух. Сказал еще раз: «Чулосос, вырежь свое гребаное сердце, чувак, вырежь свое гребаное… . ».
И дверь на крышу открылась. Луч света, шокирующий, ослепляющий, пронесся по крыше и взобрался на корпус кондиционера. Куп упал, напрягшись, готовый драться, готовый бежать.
Голоса пересекались друг с другом в десяти футах от них. Раздался резкий грохот и грохот, когда дверь открылась, а затем закрылась под собственным весом.
Копы.
«Нужно быть быстрым». Не копы. Женский голос.
Голос мужчины. «Это будет быстро, я могу это обещать, ты меня так возбудил, что я не могу сдержаться».
Женский голос: «А что, если Кари поищет блокнот?»
«Она не будет, она не заинтересована в кемпинге. . . давай, пойдем за кондиционером. Да ладно."
Женщина хихикнула, и Куп услышал их грохот по покрытой гравием крыше и звук раскатывающегося по гравию пластикового коврика. Куп посмотрел в сторону, мимо воздуховода к зданию Дженсена. Она снова целовала парня на прощание, стоя на цыпочках в открытой двери, его рука ниже ее талии, почти на ее заднице.
Внизу, в восьми футах от него, мужчина говорил: «Дайте мне вот это, дайте мне вот это… . . О, Господи, они отлично выглядят. . . ».
И женщина: «Мальчик, что, если бы Кари и Боб могли видеть нас сейчас. . . О Боже . . ».