— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — сказал я. — Хотелось бы знать, какой процент несогласных с официальной версией в Департаменте полиции Нью-Йорка, а какой — в ФБР.
— Поначалу творилось что-то невообразимое. Объединенную группу следователей, в которую вошли люди из полиции Нью-Йорка и ФБР, перебросили на восточную оконечность Лонг-Айленда, где мы опрашивали свидетелей двадцать четыре часа в сутки. Места для всех не хватало, и многим прошлось ночевать прямо в машинах. Все местные отели были забиты под завязку, даже казармы береговой охраны использовались как общежития, — сказала Кейт. — Я сама провела две ночи в офисе оперативного центра береговой охраны в Моричес с четырьмя другими женщинами, пока нас с коллегой из ФБР не поселили в номер одного из соседних отелей.
— И с кем же тебя поселили?
— Этого парня зовут Джейсон Миллз.
— Ты жила в одной комнате с мужчиной?
Кейт улыбнулась.
— Нет, Джон. Просто я хочу тебя немного позлить. Но больше никогда не задавай мне вопросов о людях, с которыми я работала. Тебе не стоит с ними встречаться.
— Я тебя понял. И что же дальше?
— Мы не имели представления, какое количество свидетелей нам придется опросить. Только потом выяснилось, что их число приближалось к семистам. И было еще с полсотни таких, кто видел или слышал что-то относящееся к этому делу. Мы сначала даже не могли понять, кто заметил столб света, а кто — только взрыв и падение в воду горящих обломков. Но постепенно определились некие принципы классификации, и через несколько дней у нас была уже отдельная группа из двухсот свидетелей, видевших восходящий световой поток, — иначе говоря, поднимавшийся с водной поверхности огненный столб.
— И этих свидетелей, конечно же, допрашивали федералы?
— Верно. Но как-то так вышло, что в самом начале парням из Департамента полиции Нью-Йорка достались наиболее ценные свидетели, а федералам остались лишь совсем никчемные и ненадежные.
— О таком страшно и подумать!
Кейт проигнорировала мое исполненное сарказма замечание и продолжила:
— Итак, как я уже говорила, в конце концов мы их рассортировали, и те, кто видел огненный столб, перешли в ведение ФБР. Из них мы отобрали двадцать самых надежных — таких, кто настаивал на том, что огненный столб поднимался с поверхности океана. Вроде капитана Спрака. Все они были направлены в более высокие инстанции ФБР.
— И ЦРУ. К парням вроде Теда Нэша.
— Вероятно.
— Скажи, с этими свидетелями никаких несчастных случаев не произошло?
Кейт широко улыбнулась.
— Ни одного. Ты уж извини.
— Что ж, это не противоречит моей теории.
Я обдумал все, что узнал за утро, поразмыслил о закономерностях столь странного разделения труда между полицейскими и федералами, и вдруг мне пришло в голову, что ребятам из Департамента полиции Нью-Йорка куда чаще, чем агентам ФБР, приходится заниматься черной работой. Но стоит им наложить лапу на что-нибудь ценное, как свидетеля или материалы тут же передают федералам. Чтобы небожители не разгневались.
Я посмотрел на Кейт и сказал:
— Готов биться об заклад, что люди из полиции или ФБР, работавшие со свидетелями, которые видели огненный столб, и есть ядро группы, не верящей в официальное заключение о катастрофе.
— Нет никакой группы. — С этими словами Кейт отправилась в спальню, чтобы переодеться перед тем, как идти на работу. Я допил кофе и направился за ней.
Я пристегнул кобуру с девятимиллиметровым пистолетом системы «Глок» — точной копией того, который я носил, когда еще был полицейским инспектором. Кейт взяла «глок» сорокового калибра — это специальная модель для агентов ФБР. Ее пистолет больше моего, зато мой меньше заметен, а я парень очень скрытный и скромные размеры моей пушки меня вполне устраивают.
Потом мы надели пиджаки, Кейт взяла свой атташе-кейс, и мы вышли из квартиры.
Я никак не мог отделаться от мысли, что в доме 26 на Федерал-Плаза, куда мы направлялись, нас дожидаются человек шесть из УПО, от нетерпения пощелкивая костяшками пальцев.