— Чем ты занималась, когда шло расследование? — спросил я.
— В основном допрашивала свидетелей, — ответила Кейт.
— И много ты их допросила?
— Не помню уже. Много…
— А сколько всего было свидетелей?
— Более шестисот.
— Ничего себе! И что же, по-твоему, стало причиной катастрофы?
— Я не уполномочена обсуждать это с кем бы то ни было.
— Это почему же? Если мне не изменяет память, дело закрыто, а официальной причиной катастрофы признаны технические неполадки, вызвавшие взрыв центрального топливного бака.
Она промолчала, поэтому я счел нужным напомнить:
— У меня есть доступ к информации высшей категории секретности.
— Обычно информация дается заинтересованным лицам. В чем твой интерес?
— Просто я любопытен.
Она посмотрела в окно и сказала:
— Тебе надо съехать с трассы у Шестьдесят восьмой развилки.
— Между прочим, я женился на тебе только для того, чтобы узнать все подробности о рейсе номер восемьсот.
Она похлопала меня по колену и через минуту или две сказала:
— Всех подробностей не знает никто.
Я съехал с трассы у развилки 68 и поехал по дороге Уильям-Флойд-парквей.
— Уильям Флойд — это ведь рок-звезда, верно?
— Ничего подобного. Он был одним из тех, кто подписал Декларацию независимости.
— Уверена?
— Ты спутал его с группой «Пинк Флойд», — сказала Кейт.
— Точно. Какая, однако, хорошая у тебя память.
— Тогда почему я не помню, из-за чего вышла за тебя замуж? — спросила Кейт.
— Ты вышла за меня, потому что я забавный. И сексуальный. И умный. Сексуально-умный. Вот что ты мне говорила.
— Что-то я этого не припомню.
— А еще ты меня любишь.
— Я и вправду тебя люблю. И очень. Но никак не могу вспомнить почему, — сказала она. — Если разобраться, ты настоящая заноза в заднице.
— С тобой, птичка, тоже ужиться непросто.
Она улыбнулась.
Мисс Мэйфилд младше меня на четырнадцать лет. Этот небольшой разрыв между поколениями иногда кажется забавным, а иногда — нет.
Тут я должен заметить, что Кейт Мэйфилд очень красива. Меня, разумеется, в первую очередь привлек ее интеллект, но потом я заметил ее белокурые волосы, глубокие, синего цвета глаза, белую, как слоновая кость, кожу, и понял, что пропал. А еще Кейт удивительно хорошо сложена. И постоянно поддерживает форму — посещает всевозможные оздоровительные клубы и занятия йогой в обществе «Бикрам-йога». Это не говоря уже о том, что она танцует степ и занимается кикбоксингом — иногда в нашей квартире — и при этом так и норовит заехать мне ногой в пах. Это, конечно, имитация удара, не более, но всегда существует опасность, что у нее что-то не получится и она врежет мне по-настоящему. Похоже, Кейт стремится достичь физического совершенства, в то время как я стремлюсь достичь совершенства в стрельбе из девятимиллиметрового пистолета системы «Глок», в связи с чем регулярно хожу в тир. Честно говоря, я мог бы составить длинный список того, в чем мы с Кейт не сходимся — в него вошли бы музыка, еда, напитки, отношение к службе, положение сиденья на унитазе и тому подобные вещи, — но я не стану этого делать. Потому что мы — по неведомым мне причинам — любим друг друга. Список того, в чем мы сходимся, куда короче. Возможно даже, он ограничивается тем, что нам обоим нравится заниматься сексом.
Я вернулся к затронутой мною теме и сказал:
— Чем подробнее ты расскажешь мне о рейсе номер восемьсот, тем больше внутреннего спокойствия обретешь.
— Но я уже рассказала тебе об этом все, что знаю.
— Ничего ты мне не рассказывала.
— Нет, рассказывала. И давай, пожалуйста, оставим эту тему.
— Я не имею права давать показания против тебя в суде. Таков закон. Ведь я — твой муж.
— Во-первых, такого закона нет. А во-вторых, давай поговорим об этом позже. В машине могут быть «жучки».
— В этой машине нет никаких «жучков».
— В таком случае подслушивающее устройство может находиться у тебя на теле, — сказала она. — Надо будет потом раздеть тебя и обыскать.