Мистер Розенталь сказал:
— Очевидно, ваши сотрудники либо положили эти анкеты не туда, куда надо, либо, как вы заметили, и впрямь забыли их вернуть.
— Похоже на то. Я наведу справки у себя в офисе, — пообещал я и спросил: — Скажите, миссис Моралес сегодня в отеле?
— Где же ей еще быть?
— Вы можете попросить ее спуститься сюда?
— Конечно, могу. — Он вынул из кармана маленькую рацию типа «уоки-токи» и обратился к своей помощнице: — Сюзан? Прошу вас, передайте миссис Моралес, чтобы она спустилась в архив. Благодарю.
Посмотрев на меня с улыбкой, Розенталь спросил:
— Кажется, вы хотели взглянуть на винный погреб?
— Это была шутка. Я, видите ли, почти не пью.
— Быть может, в таком случае вы хотите взглянуть на другие документы?
— Не откажусь. — Розенталь был настоящим фанатиком архивного дела, то есть имел хобби, которое, с точки зрения копа, трудно переоценить. И он, кстати сказать, очень мне помог — даже несмотря на то, что мои предшественники пять лет назад основательно подчистили его хранилище.
Я наугад вытащил из шкафа толстенную папку, в которой обнаружил анкеты с испанскими именами. На всякий случай я просмотрел их все, но информации в них оказалось до обидного мало: несколько строк о самом служащем, сведения о его зарплате, а также выданные в разное время характеристики. Никаких тебе номеров карточек социального обеспечения или копий видов на жительство. Похоже, все эти люди работали здесь лишь от случая к случаю. Я указал на сей факт мистеру Розенталю, на что тот ответил:
— Не сомневаюсь, что все необходимые данные есть в бухгалтерии.
— Я просто уверен в этом. — Признаться, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы уличить мистера Розенталя в нарушении законов о привлечении иностранной рабочей силы, но теперь у меня появилась возможность при необходимости немного на него надавить.
Моя работа в отделе раскрытия убийств Департамента полиции Нью-Йорка и ОАС по большей части была связана именно с документами, и хоть не относилась к разряду увлекательных, давала-таки простор для размышлений. Не раз, просматривая различные отчеты, я хлопал себя по лбу и кричал: «Эврика!» — поэтому назвать бумажную работу неблагодарной никак не могу. Иногда же копание в бумагах превращалось в поистине захватывающее занятие, сравнимое разве что с перестрелкой или погоней за до зубов вооруженным преступником. Но прошел уже год с тех пор, как в меня стреляли в последний раз, и жизнь стала казаться мне несколько однообразной. Дело «Транс уорлд эйрлайнз» нужно было мне в первую очередь для того, чтобы иметь возможность снова сказать себе, что я не зря копчу небо. К сожалению, расследуя обстоятельства катастрофы, я оказался по ту сторону закона, и теперь мне оставалось только надеяться, что на моей стороне хотя бы небесные силы.
В архив вошла красивая, средних лет женщина, по виду латиноамериканка, и с едва заметным акцентом спросила:
— Вы меня звали, мистер Розенталь?
— Да, миссис Моралес. — Мистер Розенталь посмотрел на меня и сказал: — Этот джентльмен хотел бы поговорить с вами. Прошу вас, постарайтесь ему помочь.
Миссис Моралес кивнула.
Не представившись, я начал задавать вопросы:
— Вы помните женщину по имени Люсита Гонсалес Перес, работавшую здесь пять лет назад? Эта дама видела постояльцев номера двести три, которыми в свое время интересовалось ФБР.
— Я все это отлично помню, — ответила миссис Моралес.
— Скажите, вы разговаривали с Люситой после того, как с ней побеседовали агенты ФБР?
— Да. Помню, тогда она пришла ко мне, прямо-таки сияя от счастья.
Я посмотрел на мистера Розенталя и сказал:
— Мне нужно поговорить с миссис Моралес наедине.
Мистер Розенталь вышел из архива и прикрыл за собой дверь.
— Хотелось бы знать, что могло ее так обрадовать? — осведомился я.
— Она была счастлива, что смогла оказать помощь полиции.
— Да, конечно. Я тоже часто испытываю нечто подобное. А каков, скажите, был ее иммиграционный статус?
Миссис Моралес, поколебавшись, произнесла:
— У Люситы тогда как раз закончилась рабочая виза.
— И полицейские, конечно же, пообещали ей помочь?
— Да.
— Ну и как, помогли?
— Не знаю, — произнесла миссис Моралес и добавила: — На следующий день она не вышла на работу, и с тех пор я ее не видела.
И никогда больше не увидите, подумал я, но вслух сказал совсем другое:
— А помните ли вы горничную по имени Роксанна Скарангелло? Она была студенткой университета.