Испанка кивнула.
— Как же, помню. Она проработала у нас несколько сезонов.
— Вы говорили с ней после того, как с ней пообщалась полиция?
— Нет.
— Она вышла на следующий день на работу?
— Нет, не вышла.
— Скажите, после этого она хоть раз выходила на работу?
— Нет.
Бедная миссис Моралес, вероятно, уже подумывала, не исчезнет ли и сама в один прекрасный день. Меня этот вопрос тоже начал занимать — но относительно моей собственной персоны. Уж слишком все происшедшее смахивало на очередную серию «Секретных материалов», которые Кейт запретила мне упоминать.
— Вы не знаете, где я могу найти Люситу?
— Нет. Как я уже сказала, с того самого дня я ее больше не видела и никаких известий от нее не имела.
— Скажите, сколько лет было Люсите?
Женщина пожала плечами.
— Она была совсем молодой девушкой. Лет восемнадцати-девятнадцати, не больше.
— Откуда она приехала?
— Из Сальвадора.
— И где она жила в Америке?
— У своих родственников.
— А они где живут?
— Точно не знаю.
Я задал миссис Моралес еще несколько вопросов, но ей, похоже, больше ничего не было известно.
Наконец я сказал:
— Спасибо, миссис Моралес. Прошу вас никому не рассказывать об этом разговоре. — «Или вы тоже исчезнете», — добавил я про себя, а вслух произнес: — И пригласите сюда, пожалуйста, мистера Розенталя.
Миссис Моралес кивнула и вышла из комнаты.
Я без труда мог представить, как и почему исчезла из «Бейвью-отеля» Люсита Гонсалес Перес. Но Роксанна Скарангелло была птицей совсем иного полета, и разобраться с ней было не так-то просто. И куда, интересно знать, подевался Кристофер Брок, который, если верить мистеру Розенталю, уволился через день или два после разговора с федералами? Ясно было одно: пять лет назад федералы основательно зачистили эту гостиницу, оставив на месте только мистера Розенталя и миссис Моралес, избавиться от которых было куда сложнее, нежели от сезонной прислуги. Если бы вдруг поднялся шум, объяснить все одними только случайными совпадениями было бы совсем непросто.
В архив вошел мистер Розенталь.
— Надеюсь, миссис Моралес помогла вам?
— Она мало что помнит.
— Да, все-таки с тех пор прошло уже пять лет.
— Совершенно верно. Кстати, вы не помните, Роксанна Скарангелло доработала тот летний сезон до конца?
С минуту подумав, он сказал:
— Обычно студенты увольняются за две недели до начала учебного года, чтобы немного отдохнуть.
— А как насчет Роксанны Скарангелло?
— Теперь я вспоминаю, что в то лето она уволилась раньше обычного. Я несколько дней ее не видел, а потом кто-то сказал мне, что она уехала домой. — Помолчав, мистер Розенталь добавил: — Тогда уволились еще несколько человек. Судя по всему, они были потрясены случившимся.
— Сколько лет было Кристоферу Броку? — спросил я.
— Думаю, лет двадцать девять-тридцать.
— Помнится, вы говорили, что предоставили ФБР около тридцати номеров?
— Совершенно верно.
— А сколько всего у вас номеров?
— Двенадцать в так называемой старой гостинице, двадцать четыре — в новом корпусе, и еще четыре коттеджа.
— Вам пришлось выселять или переселять прежних постояльцев, чтобы разместить федералов?
— Мы просто отменили несколько предварительных заказов. И буквально через неделю почти все номера были заняты федералами.
— Понятно. У вас остался список проживавших в отеле сотрудников ФБР?
— У нас не было постоянного списка.
— Что вы имеете в виду?
— Мы ввели их в компьютерную базу. Агенты приезжали, уезжали, и номера переходили из рук в руки. Так что мы часто даже не знали, кто обитает в том или ином номере. А почему вы спрашиваете?
Мне не нравилось, когда мне задавали вопросы подобного рода — пусть даже они исходили из уст такого милого человека. Однако нужно было хоть что-то ответить.
— Наш финансовый отдел проверяет, правильно ли расходовались средства, — брякнул я первое, что пришло мне в голову.
— Понятно… — протянул мистер Розенталь. — Мы сделали все, что было в наших силах. Что, кстати сказать, далеко не всегда было легко, поскольку ваши агенты — не в обиду вам будет сказано — люди в своем большинстве весьма непростые.
— Стало быть, ваш отель на какое-то время стал почти безраздельной собственностью федералов?
— Что ж, можно сказать и так.
— А они не предлагали вам выселить представителей средств массовой информации?