Экран погас и вспыхнул.
Заседание кабинета министров вымышленной провинции. «Сельское хозяйство?» — спрашивает глава администрации.
«Хуже, чем в прошлом году, но лучше, чем в будущем, — отвечает министр сельского хозяйства и продовольствия. — С голоду не сдохнем». — «Промышленность?» — «Падение производства по сравнению с прошлым годом составило шестьдесят процентов, — вздыхает министр экономики. — Плана не будет». — «А если проведем денежную реформу, пересчитаем в новых ценах?» — предлагает глава. «Нет бумаги с водяными знаками». — «Что у нас на депозитах? Сможем перечислить в бюджет хотя бы процентов десять от непроизведенки?» — «Наши активы с прошлого года на картотеке, — отвечает министр финансов. — Живых денег нет». — «Тряхнем коммерческие банки?» — «Они не резервируются в нашем региональном отделении Центрального государственного банка», — разводит руками министр финансов. «Тогда зачем ты здесь сидишь, сволочь?» — выхватывает из ящика стола пистолет глава администрации, прицеливается ему в лоб. «Чтобы перевести твои сраные миллиарды в бриллианты и золото!» — орет в ответ министр финансов. «Выход? — устало спрашивает глава администрации. — С такими показателями мы будем в лучшем случае расстреляны, в худшем — изжарены на электрическом стуле. Вы что, ребята? Мы все попадаем под указ об антигосударственной деятельности». — «Сверхнормативный землеотвод под захоронение радиоактивных отходов?» — предлагает распорядитель земельного фонда. «Треть территории под отходами, — возражает министр сельского хозяйства и продовольствия, — резерв исчерпан». — «В соседней провинции на том берегу в прошлом месяце запустили неучтенный завод, — задумчиво произносит министр экономики. — Клепают начинку для спутников космической связи. Дали три землеотвода под захоронения — сразу получили льготные кредиты, оборудование, годичную отсрочку выплат в бюджет. Я говорил с их министром. Они могут оплатить тридцать процентов от нашей непроизведенки, но только в обмен на людей. Просят две тысячи от двенадцати до сорока лет». — «Две тысячи мужиков!» — воскликнул глава администрации. «От баб тоже не откажутся. Думаю, сговоримся на тысяче». — «Значит, падение составит тридцать процентов, — прикидывает глава администрации. — Это уже кое-что… Где взять тысячу-то? У нас людишек… тьфу!» — «Комендантский час в день Икс, — поднимается главнокомандующий. — Двести человек гарантирую. Утром пришла шифровка от соседей — сверху, с севера на нашу территорию вытеснено крупное бандформирование. Они хотят стать у нас на зимние квартиры, платят векселями Центрального государственного банка. Сначала возьмем векселя, потом их самих. Полагаю, живых будет человек сто. Рейд по болотам вдоль нижних границ — еще сотня. Облава в трущобах — сотня. Амнистия — еще сотня. Ну и заодно почешем нашу родную банду, надоел мне этот… как его… Нечипоренко! Вот вам и тысяча!» — «Жду всех завтра с подробными разработками. За утечку информации — смерть. Все свободны», — с облегчением откидывается на спинку кресла глава администрации. Экран погас, но больше не вспыхнул. Вспыхнул свет в зале. Просмотр закончился. — Ситуация исчерпана до дна, — произнес капитан Ланкастер. — Где раньше была вода, остался сырой песок. Конечно, в нем содержится определенный процент влаги, но жажду сырым песком не утолишь. Ситуацию необходимо в корне переиначить. Сегодня к вечеру информационное сообщение о состоявшихся в провинции выборах главы администрации, законодательного собрания, формировании нового многопартийного правительства будет передано по специальному каналу связи в Центризбирком. Если результаты выборов не утвердят, наша деятельность на нынешних постах вряд ли будет иметь смысл. Будем спасаться кто как может. Если все пройдет гладко, за дело следует приниматься немедленно. Послезавтра жду вас всех с конкретными предложениями, — сам того не замечая — или специально? — Ланкастер копировал экранного главу администрации. — Гвидо, ты готов предложить нечто конструктивное прямо сейчас? — с изумлением посмотрел на резинового старика, воинственно выпятившего губу.