Антон внимательно смотрел под ноги. Когда солдаты проводили операции в лесах, то имели обыкновение рассовывать повсюду тонкие проволочные прутья-антенны, совершенно неразличимые в высокой траве. Задень Антон прут-антенну — на пульте будет сигнал. Впрочем, здесь они, похоже, не поставили. Скорее всего, побрезговали. Слишком много дерьма вокруг. Гриша так и не удосужился построить нормальную уборную — с дверью и ямой. Но как бы там ни было, убивать за это инвалидов — слишком жестоко.
Антон вспомнил старинные стихи из школьной хрестоматии: «Дерьмо каменеет как главы соборов. Как башни мечетей дерьмо каменеет. Дерьмо каменеет как Будда сидящий…» Дальше Антон не помнил. Он подумал: интересно, долетело это стихотворение по радиоволнам до Антарктиды? И если долетело, обнаружили антарктические ценители поэзии в нем «ощущение смерти»?
Антон залег в дерьме за кустом, увидел свесивший лопасти вертолет, троих в серебристых защитных комбинезонах, но без шлемов. Значит, не верили в повышенную радиацию, которую он установил с помощью медальона Елены. Те были заняты привычным, надо думать, делом — сбрасывали в овраг трупы. По тому, каким широким веером расхлестались вокруг канавы несчастные инвалиды, не составляло труда догадаться, что здесь произошло. Солдаты загнали инвалидов в канаву, но отчего-то их там не прикончили. Инвалиды побежали, поползли, заковыляли в разные стороны, и вот тут-то они их и покосили. Даже Антон, не сильно сведущий в технологии массовых убийств, понял, что был допущен брак. Словно в подтверждение, один из троих сказал: «Какого хрена, Коля, этим гранатам больше века! Они были выпущены в год войны против компьютерных игр!» «В ящике все гвозди проржавели, — добавил второй. — Скорее дерьмо взорвется, — с отвращением вытер о траву подошву, — чем эти гранаты! Ты что, не мог посмотреть год? Теперь возись!» Поволок, как повел, за единственную руку к канаве очередной труп.
Первый солдат был белый, такой же, как Антон. Второй — обративший внимание на проржавевшие гвозди в ящике с гранатами — темно-кирпичного цвета, с грубыми, как бы вырубленными топором, чертами лица, с густыми, толстыми, точно смазанными жиром волосами, опускающимися на бугристый лоб. Вне всяких сомнений, это был индеец, но — «новый индеец». «Новые индейцы» отличались от «старых» свирепостью, быстротой реакции и умением разбираться в сложной электронной технике. Сержант — Коля — оказался огромным, бритым наголо, иссиня-черным негром. Могучие его мышцы и не менее могучее брюхо, казалось, рвались прочь из серебристого комбинезона. В данный момент Коля сидел, свесив ноги из вертолетного проема, курил толстый — в один цвет с собой — окурок. После некоторого раздумья Антон припомнил, что эта штука называется сигарой, что сигары, как правило, курят состоятельные люди. На рукаве комбинезона у Коли красовались авиационные кресты-винты. Он был пилотом вертолета. Коля сидел в вертолетном проеме, как скала. Белый и красный, хоть и пошатывались, держались на ногах достаточно крепко. «Не буди негра, — усмехнулся про себя Антон. — Он и не думает спать!»
— Что там болтал под пилой этот… короткий на тележке? — пропустил мимо ушей упреки насчет некачественных гранат Коля.
Антон прикинул, что красного и белого он может достать из пистолета прямо сейчас. Колю достать будет посложнее. Он немедленно уйдет в вертолет, взлетит, превратит Антона из пулемета в фарш.