Дверь квартиры была открыта. Зина вполне устойчиво стояла на ногах. Выглядела даже лучше, чем обычно. Старательные врачи почистили ее грязную кровь. Появился человеческий цвет лица. А я здесь не первый посетитель. В прихожей стоят пакеты и коробки, в каких привозят лекарства в аптеки. Наверняка Зина зарегистрировалась как частная аптека.
— Отлично выглядишь, Зина. Не вижу ни одной причины, которая тебе самой помешала выйти в магазин.
— О чем ты, Вика! У меня колени дрожат и голова кругом. Еле встала, чтобы принять лекарства. Самые необходимые, как видишь.
— Вижу. Зеленка и йод.
Зина не очень профессионально покачнулась и пошла, держась за стенки, к кровати. В квартире уже сухо и прибрано. Она справилась даже с приглашением работницы, которую, кстати, можно было послать и за едой. Нет, ее счастье возвращения в жизнь не полное, если не связано с дерганьем меня.
Я вошла в ее спальню, когда она уже возлежала на подушках в своей шикарной и страшной ночной рубашке. Мило: она ждет завтрака в постель.
— Я купила все, что ты любишь, Зина. Включила чайник, сейчас разогрею тебе еду. Фрукты есть и даже твое любимое вино. Но ты не получишь ни крошки, ни глотка воды из-под крана, пока не сделаешь то, что я скажу. И до телефона не дотянешься. Ты сейчас расскажешь в деталях, когда ты задумала убийство Артема и как это было. Я видела, так что врать не получится. Да, под запись. Не знаю, что я с этим потом сделаю. Вряд ли затею опять разбирательство. Просто это должно быть у меня. Я сейчас — наследница со всех сторон. Это и будет наследство Артема. Правда, рассказанная убийцей.
Сквозь пелену ненависти я видела, как лицо Зины покинули краски. На меня уставились белые глаза над белыми губами оскалившегося рта. Сначала мне показалось, что это последний страх загнанной в угол жертвы, которая потеряла надежду спастись. Но я ошиблась. Это был приступ такой страшной злобы, с какой я еще не встречалась. И, конечно, не испытывала. Мое сердце не вынесло бы такой ярости, оно разорвалось бы до того, как я выплеснула бы это на врага. А Зина даже не спешила выплеснуть. Ее глаза начали теплеть: она ощущала свою злобу, как наркоман дозу, растягивала и смаковала, как любимый крепкий напиток, несущий проверенное облегчение.
— Придвинь стул и садись, — сказала она вдруг почти спокойно. — А я согласна. Ты столько лет требуешь от меня этого признания, а я давно жду момента, чтобы тебе его сделать. Ты забыла: я ведь обещала тебе рассказать что-то важное о нас и о тебе самой. Да, я хотела убить своего мужа Артема, я решила сделать это в день вашей свадьбы. И я бы сделала это любым способом. У меня в сумочке был яд, который оказался бы в его бокале. Но он подарил мне другую возможность. Чудесную возможность. Все получилось легко. Следователи поверили в то, что я хотела его спасти. Ты выглядела просто сумасшедшей. Теперь о том, как я пришла к этой идее. Ты думала, это ревность? Смешно! Я давно не видела в нем мужчины, в нашей близости никогда не было ничего интересного. Я это вообще никогда не любила. Просто была семья, красивый, надежный и порядочный муж. И ваш роман я бы пережила. Если бы… Если бы он не подписал себе приговор. А теперь слушай меня очень внимательно. Может, получится примерить все на себя.
Приговор
Когда Зина закончила свой рассказ, я нашла дверь из квартиры на ощупь. Пелена в глазах стала багровой. Колени дрожали, голова шла кругом теперь у меня, а не у нее. Я сумела доехать до ближайшей лесополосы, вышла, побрела по грязи, из которой торчали колючие кусты, и скорчилась в рвотных спазмах у канавы.
Убогий и враждебный пейзаж, которого просто не может быть в декабре, он не похож ни на одно время года. Это просто символ человеческого существования. Ты бежишь от мук и грязи и по пути в царство блаженства попадаешь в окончательное, вязкое и неотвратимое болото. И муки, оставшиеся позади, — это просто мелочи жизни. Жизни, которая позади само собой. Мы все — гости ада. Нам есть за что держать ответ. У нас нет шанса ни на оправдания, ни на искупления.
Монолог Зины, ее бесцветные, сухие слова, ее глухой голос намертво вбиты в мой мозг, повисли каменным крестом на шее. Она предложила мне примерить все это на себя? Как она хорошо меня знает. Не примерить для меня невозможно. Я уже там, четыре года назад. Мне не двадцать шесть, а сорок два, и я — Зина. Я многого добилась, и это было не сложно, когда цели просты. Деньги и спокойный, благополучный быт. Трудно попасть в серьезную структуру, все остальное — вопрос техники. Теоретически и практически не существует коллектива, в котором на сто человек больше двух умных людей. По-настоящему образованных может быть и того меньше. От остальных требуется лишь исполнительность и организованность. И все получалось, как планировала Зина. Она завоевывала одно за другим теплые места, авторитет и, наконец, те суммы, которые стоит просто место, статус, их неприкосновенность. Она создала надежный и теплый тыл. Чтобы точно считать, что жизнь удалась. Артем пришел брать интервью у начальника Зины. Она присутствовала при встрече, чтобы подготовить для материала фактические данные. Несколько раз встречались по делу, хотя вполне достаточно было одного раза. Но Зина с первого взгляда поняла: это тот единственный вариант, который ее устроит. Она не видела в этом мужчине изъянов. Красивый, умный, доброжелательный, общительный. Кажется очень честным и порядочным. И не настолько сложный, чтобы этим всем нельзя было управлять. И она взяла его не приступом, а завоевала, как карьеру: мягко, постепенно, планируя результат и делая ставки величиной своего будущего. Молодость позади, с нею там и женские смутные желания. То была не подходящая основа для выбора спутника, тогда Зина не могла выбрать самый качественный магазин жизни, а в нем — единственный и неповторимый товар.