Так построила семью бизнесмен Зина, и я приняла и поняла строгость и беспощадность ее критериев. Такой человек: четкость и расчет во всем. Она умела быть обаятельной, была отлично ухоженной и прекрасно одевалась. Артем никого не любил и был безалаберным в отношении денег и прочих материальных ценностей. Предложенный ему комфорт — человеческий, бытовой и социальный — оценил и принял с благодарностью. Супружеский холодноватый и редкий контакт его тоже устроил. Да, Артем был очень ленивым. Лишь очень сильная страсть могла его подвинуть на поступки.
Возможно, он увлекался женщинами и до меня, но Зину это не волновало. Она исключила возможность разрыва по его инициативе. Слишком многое он терял.
О детях они сначала не задумывались: у нее были более важные проблемы. Потом ей показалось, что момент упущен, она не беременела и не переживала об этом. Дети не были вписаны в ее алгоритм успешного и, главное, спокойного существования. Зина сумела не утратить покоя даже тогда, когда наша взаимная любовь с Артемом стала для всех очевидностью. Она рассматривала этот роман подробно и тщательно, как любую рабочую проблему. Собирала материал, рассчитывала риски, поражения и выгоды. И была уверена: когда все кончится, он будет рядом с ней, просто улучшенный вечным чувством вины и пониманием ее благородства.
В тот вечер она пошла в запланированную атаку. Артем вернулся после встречи со мной тревожным, растерянным. Почти с ужасом обнаружил, что жена так поздно не спит и даже не делает вид, что спит. Прятался от настойчивого взгляда ее голубых глаз, которые совсем недавно были такими безмятежными. Артем уже страстно хотел перемен, но у нас не было вариантов. Я не представляла себе, как выскочить из капкана мужа-садиста. Артема эта ситуация приводила только в отчаяние. И тут он увидел страдающую жену, которая посвятила ему жизнь, разделила с ним все, чего сама с таким трудом добилась. Зина пожаловалась на бессонницу и боль в сердце, Артем почувствовал нестерпимую жалость и раскаяние. Он не мог ей предложить свою верность навеки. Он просто в ту ночь постарался утешить ее по-мужски.
Ночь прошла, после были месяцы напряженного ожидания со всех сторон: что с нами будет. Зина даже не подумала обратиться к врачу по поводу задержки. Списала на дисфункцию. Что даже хорошо, не до того было. Гром грянул, когда плоду — мальчику — было почти шесть месяцев.
Я добрела до поваленного дерева, села на него, крепко вцепившись в ствол руками и широко расставив ноги. Мне казалось, что я падаю с земли. Чужой шестимесячный младенец разрывал мне внутренности. Зина честно тогда проконсультировалась с врачами: можно ли делать аборт. Ей все объяснили: искусственные роды могут не получиться, хотя показания для них в данном случае есть: возраст, слишком крупный плод, опасность для жизни матери через несколько месяцев. И тогда ребенка потащат из нее петлей, начнут в ней резать на части. Она тоже может погибнуть. Зина почти обрадовалась. Артем на это не пойдет. И не оставит ребенка, если он родится.
Артем выслушал ее, бледный и дрожащий от напряжения. Она нашла страшные картинки абортов на поздних сроках, показала ему целых младенцев в прозрачном мешочке — вся его защита в животе матери. И потом: головка со сломанной шейкой в петле, отсеченные ножки, ручки.