— Секта уродов, — подытожила я.
— Да, красивое название. Практически все люди семейные, дети, гувернантки, моления в храмах по воскресеньям.
— А на мече, которым убили Пастухова, остались какие-то следы?
— Все осталось. И отпечатки пальцев, и кровь, которая принадлежит не только Пастухову. Видно, убийца порезался. Нападавший был в сильном гневе, с одной стороны. И в уверенности, что его не найдут, — с другой. Этот круг полностью подходит. Но просто так, на основании того, что они ходили в гости, таких уважаемых людей мы проверять на причастность к убийству не можем. А особого мотива пока не видим.
— Но Григорьев…
— К Григорьеву надо подобраться. Вот если будет доказано, что он изувечил Аню, тогда да. У него сильный мотив. Если это он калечил девочку, то лучше всех об этом известно тому, кто создал ему алиби.
— Я хотела спросить. Его признание — как оно должно выглядеть? Если он просто скажет: да, я мучил девочку в лесу, этого достаточно?
— Нет, конечно. Он должен доказать. Привести детали, которые следствие сможет проверить и представить суду. Мало ли причин для самооговора у психов?
— Поняла. До связи, до встречи. Спасибо.
Ане я позвонила сразу на выходе из отделения.
— Анечка, пожалуйста, вспомни какие-то детали нападения. Слова, повторяющиеся ругательства, что угодно. Я вечером позвоню. И еще: ты будешь лечиться. Мне обещали.
Последняя наложница
Иногда легче жить без логики. Конечно, киллеров вокруг больше, чем грязи, и они взаимозаменяемы. Но меня грел тот факт, что один, быть может, самый нужный, сейчас сидит в тюрьме под присмотром людей Земцова. И мне легче было дожидаться возвращения Кирилла.
Кирилл приехал страшно усталым, сразу лег спать. Вечером позвонил Сережа и сказал, что все получилось.
— Завтра. Примерно в это же время. Тебя представит Григорьеву один хороший человек. Полезный клерк, скажем так. Такие люди очень нужны своим хозяевам и продают их по сходной цене оптом и в розницу. У них свой бизнес.
— Хорошо. Я буду готова.
Так спокойно я ответила Сереже, а зубы у меня застучали от страха. Я металась и задыхалась рядом со спящим Кириллом до утра. И когда он уехал, начала собираться. Аня позвонила днем. Мы хорошо пообщались, с пользой. Сильная, умная, наблюдательная девочка.
Я вымыла голову осветляющим шампунем с ромашкой. Купила на ближайшей распродаже светло-серое в цветочек тонкое трикотажное платье, облегающее, с глубоким вырезом, расклешенной книзу юбкой. В секс-шопе выбрала самое дурацкое эротическое белье из ленточек и кружев. Производство Китай. Родина дешевого «чегоугодно». И одну вещь приобрела через сайт «Авито». Позвонила по объявлению, и этот раритет мне привез опустившийся, бывший интеллигентный человек. Сказал, что это имеет историческую ценность, и взял за нее три тысячи семьсот рублей.
Вечером я долго стояла под горячим душем, терла себя жесткой мочалкой. Это и был мой макияж для этого случая жизни. Через час на меня из зеркала посмотрела… Ну почти девушка у окна. Посветлевшие пряди открывали розовое чистое лицо с нежными и невинными глазами. А в вырезе платья дышала вполне девичья грудь. Не зря я целый день бегала смотреть на портрет Ани. Вошла в образ. Я надела свои лодочки на высокой и тонкой шпильке, накинула шерстяной кардиган и повесила небольшую сумку через плечо. Вышла сразу после звонка Сережи. Он посмотрел на меня, одобрительно кивнул, а затем представил:
— Знакомься, Вика, это Вадим Сергеев. Наш друг. Он рекомендовал тебя Константину Григорьеву как провинциальную актрису, которая ищет в Москве покровителей для того, чтобы попасть на большой экран. Твоя фотография Григорьева вдохновила. Встретит тепло.
Мы с Вадимом подъехали к массивному особняку, который казался младшим братом особняка Пастухова. У этих людей такое стереотипное мышление, что всякое отклонение от того, что есть у других, им кажется нарушением важного жизненного порядка. И стандарты красоты у них одинаковые, и набор уродств один. Вот и Григорьев. Он шел нам навстречу, глядя только на меня. У него широкая квадратная фигура, он немного косолапит огромными ступнями корявых ног. А с лица струятся пот и радость. Похоже, он здесь уже давно и как следует расслабился перед нашей встречей.
— Это Вика, — представил меня Вадим.
— Я понял, я бы узнал вас среди миллиона женщин. — Григорьев поцеловал мне руку, обдав волной дорогого парфюма, который показался мне отвратительно сладким и терпким.