- Брат Раинер. — Настоятель только чуть склонил голову, а десятник опустился на одно колено. Я тотчас рухнула рядом на оба, больно ударившись и прикусив губу. — Брат Аурель сказал, что вы нашли не только артефакт, но и активатор, — тут он неодобрительно покосился на меня, и я вжала голову в плечи. — Я правильно понимаю?..
- Да, наставник, — не поднимаясь, отозвался храмовник. — Артефакт ожил в руках Бланш и испарил Гранда.
Я задумчиво заломила брови, не поднимая лицо, но потом сообразила — Грандом, наверное, звали колдуна.
Настоятель оглядел меня уже внимательнее и брезгливо скривил губы. Склонил голову набок. Вздохнул.
- Как выглядит артефакт?
Раинер быстро повернулся ко мне, явно намереваясь поторопить тычком в бок, но, покосившись на отсыревшие лохмотья, передумал. Я подавила злорадную ухмылку и протянула руку с недобровольно пожертвованной милостыней вперед. Сама. Идея спорить с этим жутковатым стариком на его территории казалась мне более чем глупой.
Хмурое небо расчертил фиолетовый зигзаг молнии, жадно вцепившийся в шпиль храма. Свет резко очертил лицо наставника и слишком тонкое запястье, выглянувшее из-под сырых лохмотьев. От грома дрогнул многовековой дуб, бесславно растеряв остатки пожухлых листьев.
Погнутая монетка уже не сияла всеми цветами радуги — зато зловеще переливалась полночно-синим с жутковатым черным ореолом. Капли дождя обтекали протянутую руку, будто опасаясь приближаться к тому, что лежало на доверчиво раскрытой ладони, и мне стало не по себе. Настоятель устало хмыкнул и прикрыл лоб узловатой рукой. На его макушке запутался в сединах одинокий листик.
- Орден Арката существует с основания Тангарры, — невпопад сказал наставник, — вот уже две сотни лет. В библиотеке лежат четырнадцать книг с жизнеописаниями настоятелей… четырнадцать! И ни один из них, — он отнял руку от лица и в упор уставился на меня, — никогда не принимал в Орден женщин.
Молодцы какие. Я лично тоже считала, что мне нечего делать в храме. С основными доктринами я ознакомилась еще два года назад, когда попала в Нищий квартал, и в восторг они меня однозначно не приводили. Тогда мне хватило ума не вступать со Старшим в теологические диспуты, и я осталась жива — и даже при деле. Оно меня в восторг тоже не приводило, но позволяло прожить — хоть мечта выбраться из Нищего квартала так и осталась мечтой.
Осуществить я ее, конечно, хотела, но не таким же способом! Это служители приносят обет воздержания, а вот младшие послушники…
- Наставник, — влез позабытый всеми Раинер, — мы можем попытаться найти кого-нибудь другого.
- Интересно, каким образом? — криво усмехнулся старик. — Выпуская послушников по одному против неупокойников? Вспомни, сколько братьев погибло за эту декаду!
- Четверо, — ответил Раинер и опустил глаза.
- Я вижу только один выход, — мрачно буркнул настоятель, испепеляя меня взглядом. — Ее придется принять в Орден. Временно, — выдохнул он, осознав, что творит. — Пока не найдем другой активатор.
Я резко сжала руку в кулак, и во дворике как будто стало светлее. Лично я выход из ситуации видела совершенно другой — бежать! Скорей в привычные трущобы, бес с ней, с мечтой выбраться из Нищего квартала, там я, по крайней мере, уже своя! А с неупокойниками пусть разбираются сами храмовники, раз уж все из себя такие мужественные, что аж четырнадцать поколений — ни-ни…
Проблем было только две — раскроенные стопы и подвернутая-таки на мусорной куче лодыжка, и без того прилично попортившая жизнь. Дать деру сразу не получится — поймают.
- Я не стану вступать ни в какой Орден, — не очень уверенно пробормотала я себе под нос — но услышали оба. И если настоятель глядел на меня с усталой, чуть брезгливой, но все же понимающей усмешкой, то Раинер сразу вызверился.
- Не станет она, — прошипел храмовник. — Молодая, здоровая девка. Вернется на улицу и будет торчать с протянутой рукой…
Прислушиваться к трудноопровержимым аргументам я не потрудилась.
- Брат Раинер, — я чуть поклонилась в его сторону, — куда я вернусь и что буду делать, никак не скажется на делах храма. Артефакт я готова продать.
Раинер, впервые услышавший от меня осмысленную фразу, ответил таким удивленным взглядом, что я спохватилась: от волнения моя речь мало походила на общепринятый простолюдинский говор — но исправляться было поздно. Храмовник уже обшаривал меня тяжелым взглядом профессионального хранителя порядка, наверняка замечая то, чему поначалу не придал никакого значения: маленькие кисти рук с тонкими пальцами, посадка головы, осанка и узкие щиколотки, провокационно выглядывающие из-под оборванного подола. В свете дня все это бросалось в глаза, как шелковые заплатки на льняном платье, но ночь и гроза делали свое дело.