Мальчик ел оладьи, а она сидела на крошечном пластиковом стуле рядом с ним, рассеянно глядя в окно, поглаживая шерсть на шее. Потом поднялась и достала из холодильника стейк, отрезала от него два очень маленьких куска, остальное бросила на сковороду.
Давай попробуем? спросила она мальчика, протягивая ему сырое мясо. Оба закинули в рот по маленькому красному кусочку и стали жевать. Она рычала и щекотала мальчика, и он смеялся.
Мы дикие животные! сказала она, и мальчик ответил: «По’дем гулять!»
Он побежал к двери, она дожарила стейк и положила на тарелку. Повернувшись, увидела, что мальчик несется к ней с криком: «Смотри!»
Он сжимал в руке дохлую мышь, мать взвизгнула и рассмеялась.
Где ты это нашел? спросила она. Фу!
Не фу, ответил он. Пойдем, мама.
Она пошла за ним, и он, широко распахнув глаза, указал вперед пухлым пальцем и заинтересованно наблюдал, как она поведет себя при виде оставленной кем-то на крыльце кучи – настоящей кучи – мертвых мышей, белок, кроликов и даже одного обмякшего енота.
Она ахнула.
Предложение. Знак. Приглашение.
Налюбовавшись смертью, день они с мальчиком провели в их любимом кафе прямо напротив библиотеки. Здесь располагался роскошный гастрономический бутик, где на полках громоздились элитные печенья, крекеры и желе высшего качества. Горячие и холодные закуски, которые обожали студенты и мамочки. При желании можно было взять хоть макароны с сыром, хоть наггетсы. Хоть целое блюдо винограда. Можно было взять два кубика сыра и сделать из них глаза, из кусочка киви – нос, а йогуртом нарисовать рот. А еще здесь подавали вино в бокалах.
Мальчик любил сюда ходить и давать матери инструкции, что положить ему на тарелку. Он командовал, как маленький генерал, хлопал в ладоши, надувался и требовал то, чего ему хотелось. Мать положила себе намазанный кетчупом кусочек мяса, хрустящие кусочки жаркого, куриное филе, целую гору печеной кукурузы, при виде которой мальчик захлопал в ладоши, восхищенный ее величиной. В отдельную маленькую миску мать положила макароны с сыром.
На кассе продавщица взвесила мясо и позволила себе бросить на мать краткий изумленный взгляд, которого та ждала. Мальчик засмеялся, она улыбнулась и сказала: такой ПМС! – и продавщица, неловко улыбнувшись, нажала кнопку и ответила – понимаю.
Обед обошелся им в тридцать долларов; голод матери и ее обед были такими же необъятными, как эта сумма. Они сели за столиком на открытом воздухе, где другие мамы возились с детьми, навязывали им зеленые бобы или йогурт, вытирали сок с подбородков и брызги со столов.
Мать и мальчик уселись друг напротив друга. Она поставила перед ним миску с макаронами, положила на салфетку куриное филе и стала нарезать его на кусочки. Все это она проделывала молча, поглощенная голодом и запахом мяса. Может быть, она находилась в каком-то животном трансе, не понимая даже, что делает. Она могла лишь сосредоточиться на собственном голоде – том голоде, который заполнял каждую клетку ее тела и едва не сводил с ума. Она повернулась к тарелке.
Ооо! Восхитительность мясного рулета! Податливость мышечных волокон жаркого! Сперва она ела вилкой, потом руками и в конце концов просто опустила лицо в тарелку, и это казалось молитвой: поднимая и опуская голову, она наполняла едой свое тело. В этом акте была своя чистота.
Минуту мальчик удивленно смотрел на мать, а потом взвизгнул от радости и последовал ее примеру. Макароны прилипли к его щеке, сыр измазал веки. Он хлопал в ладоши.
Мать продолжала есть, словно в состоянии амнезии, завороженная ощущением наполняющего ее мяса в горле. Мальчик потянулся за кусочком кукурузы, и она тихо, низко зарычала. Он отпрянул, сунул в рот кусочек курицы, задвигал им туда-сюда.
Она проглотила мясо и застонала от наслаждения, всхлипнула и носом подтолкнула гору кукурузы в сторону сына. Он пухлой рукой сгреб кукурузу в горсть, сунул в рот и стал жевать, закрыв глаза.
Она ела, ела и ела, ела с особой звериной сосредоточенностью. Она дочиста вылизала тарелку и, когда встала из-за стола, увидела, что все матери вокруг нее притихли. Даже бизнесмены оторвались от телефонов и наблюдали.
Она вынула салфетку и спокойно вытерла лицо. Она очень глубоко вздохнула. Она будет вести себя естественно, как ни в чем не бывало. Она не расплачется. Не расплачется!
Чувствуя подступающий ужас, она встретилась глазами с мужчиной за соседним столиком, молодым мужчиной со стильной стрижкой, в рубашке с расстегнутым воротником, с мужчиной, возле которого лежал на стуле его портфель.