— Все должны были сидеть в Каслрозе — граф, владелец этой развалины, твой муж, пострелята и еще Бог знает кто! Поэтому я и заявился сюда! Черт, каким образом этот проклятый сыщик успел оказаться здесь? Это просто чепуха какая-то, ничего в толк не возьму. — Но Лили не было дела до толка и смысла. Она хотела одного — умереть и ничего не видеть. — Эй, что с тобой? Опять плечо?
Монк нагнулся и потряс ее. Лили застонала.
— Не смей! Попробуй только сдохнуть… я тебе покажу!
Но Лили и на это не обратила внимания. Она не знала, сколько времени пролежала без сознания, но, по-видимому, не очень долго. Откуда-то издалека послышался грохот. Потом он стал приближаться, и вдруг до ее слуха донесся восхитительно знакомый голос Найта:
— Открой дверь, Монк! Немедленно! Попробуй пальцем тронуть мою жену, и я тебя на кусочки разрежу!
— Какого дьявола ты здесь делаешь?! — завопил Монк. — Твоя жена у меня и, будешь продолжать болтать вздор, ей не поздоровится!
За дверью посовещались, и на этот раз заговорил Берк Драммонд:
— Слушай, Монк, это я, граф Рейвнсуорт. Отпусти даму, и я дам тебе драгоценности.
— «Побрякушки Билли»? Они у тебя?
— Нет, не они, а фамильные драгоценности моей семьи. Или их, или деньги. Что захочешь. И уйдешь отсюда свободным человеком.
— Нет, милорд, вы не можете так поступить! Этот малый — преступник, и я должен отвезти его в Лондон.
Лили узнала голос человечка с обезьяньим лицом.
В коридоре Найт схватил за шиворот Олли Транка:
— Заткнись, идиот проклятый! Этот человек действительно убийца. И ему ничего не стоит пристрелить мою жену!
Олли мгновенно стих.
— Никогда еще не попадал в такую переделку, — пробормотал он, поправляя воротник. — Конечно, я не желаю смерти миледи, но мы просто не можем позволить этому чертову Монку уйти отсюда живым и невредимым.
— Мы тоже и помыслить не можем об этом, — заверил Берк и знаком велел сыщику успокоиться. Найт прижался лицом к двери спальни:
— Лили!
Монк быстро повернул голову в направлении голоса и, вытащив пистолет, приказал Лили:
— Не выкинешь никакого фокуса, и все прекрасно обойдется. Ответь ему, его ничего не меняет.
— Найт? Со мной все в порядке, правда. Но голос ее прерывался.
— О пожалуйста, Боже, — молился Найт, — не позволь ему совершить непоправимое.
— Мне нужны сверкалочки, — проорал Монк. — Законная доля Боя и моя.
Найт перевел дыхание.
«Правда, — подумал он, — почему не сказать правду, по крайней мере, сейчас?»
— Слушай, Монк, я тебе не солгал. Мы так и не смогли найти драгоценности. Скорее всего их вообще нет в Англии. Я не стал бы лгать тебе, особенно когда моя жена у тебя в плену.
Господи, теперь ее убьют. Перед глазами Лили все завертелось. Плечо разрывала боль, и она никак не могла уползти и спрятаться в какую-нибудь дыру. Оставалось молча лежать, позволяя боли пожирать ее заживо.
Монк неожиданно нагнулся над ней:
— Ты ужасно побледнела, просто, как смерть, но все же пока не смей откидывать копыта! Это правда? Вы ничего не нашли? Говори, или я найду способ прикончить его милость, и на этот раз не промахнусь.
— Пожалуйста, умоляю, поверьте, мы правда не смогли их найти. Клянусь!
— Значит, в конюшне Каслроз их нет? Лили молча покачала головой.
— Я так и думал. Поэтому и явился сюда, а не отправился за твоим муженьком в Каслроз. Когда я узнал, что он смылся туда, а ты осталась, сразу понял, что нужно делать. За тебя он все отдаст, только попроси! Но эти чертовы сверкалки! Проклятый Трис, лживый негодяй! Если бы только Бой не всадил ему в спину нож! Если бы только стража не нагрянула!
Монк ругался, сыпал проклятиями, выходил из себя, но в конце концов, немного успокоившись, огляделся. Что он теперь будет делать? Лили могла лишь гадать. Значит Монк следил за ними и видел, как уезжали Найт и Берк.
Воцарилась тишина. Мертвая тишина. Лили закрыла глаза, пытаясь хоть немного собраться с силами и перехитрить Монка. Сделать что-то, чтобы положить конец атому кошмару раз и навсегда. Но она не могла даже поднять руку. По плечу поползла теплая струйка, и она поняла, что рана вновь открылась. Значит, она умирает? Только не это, не сейчас, когда она нашла свое счастье! А где дети? О небо, что с детьми? Они должны, просто должны быть в безопасности! По крайней мере, если она умрет, у них останется Найт.
Лили почувствовала, как слезы жгут веки, солеными ручьями льются по щекам.
— Монк!
Это был голос Найта. — Впусти меня. Я должен убедиться, что моя жена невредима. Можешь взять меня в заложники вместо нее.
— Нет! — Лили не знала, откуда взялись силы, чтобы выкрикнуть это единственное слово. Она вновь откинулась на подушки, тяжело дыша, ожидая, молясь, чтобы Монк не послушался Найта. — Нет, — повторила она, но из пересохшего горла вырвался лишь слабый шепот.
— Ладно, — отозвался Монк, — но никаких трюков, иначе твоя девчонка немедленно встретится с Создателем!
— Нет, — снова сказала Лили, едва слыша себя, и затуманенными болью глазами наблюдала, как Монк медленно открывает дверь. В комнату ворвался Найт. Господи, как он великолепно выглядит — сильный, стройный, красивый!
Монк прицелился в него и велел поднять руки. Найт повиновался. Громила обыскал его и, кивнув, выпрямился.
— Все чисто, — подтвердил он.
Найт глядел на человека, преследовавшего и терзавшего его весь последний месяц. Как ему хотелось придушить негодяя! Но сейчас не до него, главное — Лили. Найт подошел к кровати.
— Любимая, — нежно прошептал он, садясь возле Лили, — все будет хорошо. Только держись, любовь моя, пожалуйста, только держись. — И поцеловав ее в щеку, добавил:
— Верь мне, прошу.
— Да, — выдохнула она. — Ты просто великолепен, Найт. — Он улыбнулся, и она заметила в золотистых лисьих глазах мрачную решимость. — Только будь поосторожнее, — попросила Лили. Найт кивнул, выпрямился и не спеша встал.
Монк, огромный, зловещий, стоял посреди комнаты, расставив ноги, не сводя с Найта нацеленного в грудь пистолета.
— Ты превратил нашу жизнь в кошмар, Монк, — процедил Найт. — Я дам тебе столько денег, сколько ты выручил бы за драгоценности, только убирайся навсегда.
— Она пойдет со мной.
— Ни за что. Она слишком слаба и только будет тебе помехой. Если ты попробуешь похитить ее, я последую за тобой на край земли и не успокоюсь, пока не прикончу тебя. По-моему, ты предпочтешь спокойно жить и тратить награбленное.
— Ты убил Боя. Взамен я пристрелю ее. Это справедливо.
— Уходи, Монк. Оставь нас в покое. Ты получишь столько денег, что хватит твоим детям, если, конечно, они у тебя останутся.
В эту минуту послышался ужасный грохот. Стекло с треском разлетелось, и через подоконник перевалился Берк, волоча за собой обмотанную вокруг запястья веревку. Он едва не потерял равновесия, но тут же, ловко вывернувшись, вскочил и прицелился в Монка. Лили услышала, как внизу кто-то воскликнул:
— Он уже там! Я отпустил веревку, но он успел!
Не обращая внимания на крик, Берк взвел курок, но Монк успел приставить дуло своего пистолета к голове Лили.
— Посмей только! — завопил он. — И я прикончу ее, прямо сейчас!
Берк с презрением сплюнул на пол и прорычал, не сдерживая бешенства:
— Эта насквозь пропитанная джином шлюха, твоя мать, должна была удушить тебя еще в колыбели!
Монк, побагровев, с воинственно-яростным криком отвернулся от Лили, направив пистолет в живот Берка. Найт спокойно вынул из рукава спрятанный там кинжал и, резко размахнувшись, послал в Монка за мгновение до того, как тот выстрелил. Лезвие вонзилось Монку в шею так глубоко, что окровавленный конец непристойно, словно дразнящий язык, высунулся с другой стороны, под правым ухом бандита. Монк уставился на Берка, потом, медленно повернувшись, взглянул на Найта:
— Стилет… ты прикончил меня стилетом, таким же, как моя мать дала мне…