- Так что же мы тогда ищем?
- Этого я не знаю, - сказала Бекки, а про себя подумала:
Нечто ужасное.
13
Старый складской район был когда-то торговым центром города. Его улицы пропитались человеческим потом и лошадиным навозом. Теперь они служили прибежищем для множества маленьких магазинчиков, ресторанчиков, галерей, авангардного искусства и ночных клубов, ориентированных в основном на средний класс, на "белых воротничков". Кроме того, здесь тусовались и устраивали свои шоу всевозможные эстрадные артисты и комики, хорошие и не очень, которые каждую ночь заполняли вымощенную булыжником мостовую, начинавшуюся от площади Батлер, этого бастиона современной коммерции из стекла и бетона.
Саймон и Конни медленно шли по Седьмой улице по направлению к центру. Из дверей ночных клубов внезапно вырывалась музыка вперемешку с визгливыми голосами и так же внезапно стихала, как будто это бился пульс самого города. Потом ночные клубы сменились немногочисленными барами, кофейнями, демонстрационными залами и темными, пустыми офисными зданиями. На каждом толпились женщины, вглядываясь в проезжающие автомобили, словно с нетерпением ждали своих возлюбленных, потерявшихся детей или мужей.
- Ты тут приобретешь репутацию после прогулки со мной, - сказала Конни и просунула руку ему под локоть.
Саймон кивнул, но ничего не сказал. Конни затянулась сигаретой и, отвернувшись от Саймона, выпустила густую струю дыма Несколько кварталов они шли молча, потом снова повернули на север, в район, застроенный мрачными многоквартирными домами и большими старинными зданиями.
- Я тут живу неподалеку, - сказал Саймон.
- Я тоже, - ответила она.
Они свернули на восток и пошли по тускло освещенным улицам назад, по направлению к Хеннепин. Миновали ночлежку при церкви Сент-Эндрю, потом прошли мимо узкого длинного сквера с детской площадкой посередине. Тихо раскачивались потревоженные ветром качели. Вдали, в нескольких кварталах, виднелась задняя часть Миннеаполисской публичной библиотеки. На таком расстоянии она выглядела довольно зловеще.
- Прямо мурашки по коже, - тихо сказала Конни и крепко взяла Саймона за руку. Ее ладонь была сухой и мягкой; длинные ногти впились Саймону в запястье.
- Ты ведь не против? - спросила она.
- Нет.
- Это ведь ничего не значит.
- Нет, не значит.
- А та девушка из ночлежки...
- Бекки.
- Бекки. Вы с ней вместе?
- Вроде того.
- А... Она милая.
Она произнесла "милая" так, будто имела в виду "отвратительная".
- Да.
- Тебе повезло.
- Да, - глубоко вздохнув, сказал Саймон.
- У тебя ладонь влажная, - сказала она.
- Серьезно?
- И ты больно прижал мою руку.
- Извини.
- Тебе страшно?
- Да.
- Мне тоже. Подожди-ка минутку.
Конни остановилась, открыла свою крошечную сумочку и, покопавшись в ней, вытащила пакетик с белым порошком и пилку для ногтей. Открыв пакетик, она зачерпнула кончиком пилки небольшую горку, осторожно поднесла ее к носу и резко вдохнула. Ее спина изогнулась, она несколько раз глубоко втянула воздух через нос, потом повернулась к Саймону и со смущенной улыбкой протянула пакетик ему. Саймон покачал головой.
- Никогда? - спросила она.
- Это - никогда, - ответил он.
- А что тогда?
- Не важно. И вообще, теперь - ничего.
- А, ну и хорошо. Все равно тут только тальк и бензокаин. Дерьмовый оказался товарец.
- Ну что, стало лучше?
- Немного.
Саймон взял рацию, включил ее и сказал:
- Джек, это Саймон.
Через несколько секунд из эфира донесся искаженный помехами голос Джека:
- Слушаю тебя, Саймон.
- Мы на Третьей Южной, направляемся на восток в сторону Хеннепин. Ничего.
- Понял.
- Как у остальных?
- Тоже ничего.
- До связи. - Саймон повесил рацию обратно на ремень. Конни, закурив очередную сигарету, с любопытством глядела на Саймона, скрестив руки на груди. В свете уличных фонарей ее рыжие волосы казались огненными.
- Тебе весело? - спросила она.
- Не очень.
- Мне тоже. Хочешь развлечься?
Саймон не ответил.
- Я и ты. Это ничего не будет значить. Ты хороший парень. Бекки не будет в обиде.
Саймон сделал глубокий вдох.
- Я не могу.
- Подумай. Я живу в нескольких шагах отсюда. Никто даже не узнает.
- Я буду знать.
Она огорчилась, и Саймону показалось, что он обидел ее в ее лучших чувствах.
- Неделю назад я, может быть, ответил бы по-другому, - сказал он.
- Вряд ли, - сказала она.
- Вряд ли, - согласился Саймон.
Они пошли дальше, и Конни снова взяла его под руку.
- Во всяком случае, спасибо, - сказал Саймон.
Конни лишь хмыкнула.
Они были всего в квартале от Хеннепин, когда Саймон вдруг остановился как вкопанный. Конни отступила на шаг, нахмурилась и посмотрела в том же направлении, куда смотрел он.
- В чем дело?
- Не могу сказать точно.
- Ты что-то заметил?
- Не совсем.
- Боже, как ты меня напугал.
Саймон прижал палец к губам. Казалось, ночь сдавила их со всех сторон. Он непроизвольно вздрогнул, как будто кто-то холодной рукой залез ему под рубашку.
- Да что с тобой? - спросила Конни.
У Саймона было такое ощущение, будто ему в рот насыпали песка. Так реагирует организм на грязный наркотик или на бешеный ритм дьявольской музыки, из которого невозможно вырваться. Все было в точности как в ту ночь, когда он убежал из переулка за книжным магазином. Его кожа покрылась мурашками. Кончики пальцев зудели, словно он принял дозу "кислоты". Саймон чувствовал, что сейчас может случиться все что угодно. У него похолодели губы. За нами наблюдают, мелькнуло у него в голове. Он осмотрелся. Улицы были пусты. Только шум машин вдалеке. Звук тишины.
- Оно знает, что мы его ищем, - наконец сказал он.
- Ты это, черт побери, о чем?
- Даже не знаю.. Просто я чувствую оно знает, что мы его ищем.
- Господи, ты меня с ума сводишь.
- Извини.
- Снимаю свое предложение. Я не трахаюсь с психами. Не бесплатно, во всяком случае.
- Прости.
И вдруг все прошло, так же внезапно, как накатилось. Чем бы ни была вызвана эта ночная музыка, она утихла. Ветер взъерошил Саймону волосы. Он снова начал чувствовать запах сигаретного дыма.
- Давай-ка поскорее выбираться туда, где посветлее, - сказал Саймон.
- Чертов псих, - буркнула Конни, взяла его за руку, и они быстро пошли в сторону Хеннепин.
Итак, это правда.
Саймон все знает.
И он набрал себе помощников.
Карниш смотрел вслед парочке, быстро удаляющейся по темной улице в направлении Хеннепин. Он хотел послать им вдогонку какую-нибудь мысль, но потом передумал. Слишком рискованно. Саймон и так почуял его присутствие. Жертва почувствовала, что на нее идет охота. С женщиной все было иначе. Она, конечно, слышала историю, рассказанную Саймоном, но не поверила в нее, во всяком случае, не до конца. Ее сознание было заполнено бесформенными образами, смутным беспокойством, неясными страхами. Сад детских кошмаров. Было бы так увлекательно поместить в ее душу еще более мрачные страхи и смотреть, как они принимают форму, наблюдать, чем это закончится. Но не сейчас, не когда рядом с ней Саймон. Карниш провожал их взглядом, пока они не скрылись за углом, потом повернулся и растворился в темноте переулка за ночлежкой при церкви Сент-Эндрю. Воздух прямо-таки провонял пресвитерианской добродетелью. Там, за каменной стеной ночлежки, пряталась сотня деградировавших человеческих душ. Его потенциальные жертвы, недоступные для него. Карниш послал сквозь стены самые мрачные ужасы, на какие только был способен, но результатов не стал дожидаться. Он был голоден и невероятно зол. Если бы он не знал наверняка, что это не так, то мог бы подумать, что Саймон предупредил едва ли не всех бродяг в этом городе. Неприкасаемые, которые были его обычной добычей, исчезли с улиц, как будто их смыло. Невероятно, но они словно почувствовали на подсознательном уровне, что сегодняшняя ночь слишком опасна, чтобы проводить ее на улице.