— Прости, Петр, одну минуту, — озабоченно сказала Нина и торопливо подсела к вновь прибывшим.
Она что-то настойчиво объясняла им, наверное, говорила о Петре, потому что те то и дело бросали взгляды в его сторону.
Наконец она вернулась. Лицо ее выражало досаду.
— Никуда не денешься от знакомых, — прошептала она.
— Это те, — спросил Петр, — или новые?
— Новые, — ответила Нина. — В каком смысле «те»? — спохватилась она.
— Скажи, Нинка, мы сможем повидаться вдвоем, — задал он новый вопрос, — я имею в виду наедине. Так, чтобы я мог поцеловать тебя, чтобы мы могли говорить, не оглядываясь?
Она не успела ответить — официантка поставила перед ними бутылку шампанского и многозначительно посмотрела в сторону Нининых друзей.
Петр нахмурился. Как быть? Послать им две? Встать и уйти? Поблагодарить? Он поступил по-мальчишески: наполнил свой бокал, выпил, вновь наполнил и выпил еще.
Нина с тревогой смотрела на него. Петр не любил пить, не пил обычно. А тут сразу полбутылки и еще наливает.
— Хватит, слышишь, Петр, хватит! — Она попыталась отнять у него бутылку.
— Почему? Они же прислали, чтоб мы пили. Или это только для тебя? Так пей! Иначе обидятся. Пей! — Он слегка повысил голос, у него шумело в голове, пот выступил на лбу.
Нина торопливо налила свой бокал, выпила. Друзья ее весело смеялись, дружески приветствовали их издалека.
— Пойдем! — решительно сказала Нина и, взяв Петра за руку, потащила к двери.
Они уже прошли половину улицы, когда Петр сообразил, что не расплатился.
— Нинка, надо вернуться, я не заплатил, — сказал он.
— Да неважно. Меня там знают. Идиоты! С этой бутылкой. Петр, ты стал здорово пить! — Она улыбнулась едва ли не впервые за это время. — В тебе просыпается мужчина.
— Это как понимать? — Он обиженно посмотрел на нее. — Значит, до сих пор я был бабой?
— Да нет, — уже снова равнодушным голосом сказала она, — до этого ты был мальчишкой, вьюношей, а ныне муж.
— Это по здешним понятиям я мужчина? Потому что полбутылки выхлебал? Скажи, Нинка, а вот эти твои пижоны, они когда-нибудь в глаза парашюты видели?
— Парашюты не видели, — резко ответила Нина, — а вот Женеву видели, они только что оттуда, со стажировки. Так что интереснее?
— Как я понимаю, для тебя — они, а для них — пол-литра…
Нина остановилась, пристально посмотрела на него.
— Нет, ты определенно стал мужчиной — уже хамишь, скоро, наверное, ударишь меня.
Ему стало стыдно. Нина права.
— Прости. Это твое шампанское. Или твои друзья. Или все эти последние дни. Уж больно много на мою долю досталось.
— А я при чем? — холодно спросила она.
— Ты больше всех при чем, — пробормотал он.
Нина посмотрела на часы.
— Ты извини, Петр, меня папа просил к девяти быть. Должны прийти гости. Ох, надоели эти гости! Но папа очень просил. Ты когда завтра свободен?
— С утра до вечера свободен, — усмехнулся Петр, — мне ведь здесь делать нечего, кроме как с тобой встречаться.
Нина молчала в нерешительности. Казалось, она хотела что-то сказать, что-то важное. Но так ничего не сказала. Просто предложила:
— Тогда завтра там же, тоже в семь?
Она помахала ему рукой, сделала знак проезжавшему мимо такси и торопливо вскочила в него.
Эту ночь Петр почти не спал. Его мутило от выпитого. Болела голова. Он без конца вспоминал эту встречу с Ниной, «проигрывал» целые эпизоды ее, придумывал разные реплики, хлесткие слова, ядовитые шутки. Он ворочался с боку на бок, пил воду, прислушивался к ночным шумам города.
Утром, не сделав обычной зарядки, долго плескался под душем. Но все равно бессонная ночь сказалась. Есть ему не хотелось. Чтобы не обидеть хозяев, он, давясь, проглотил яичницу.
Весь день он бесцельно бродил по улицам, посмотрел какой-то фильм, даже не запомнил какой. Два раза набрал Нинин номер, один раз никто не подошел, второй — она. Но он повесил трубку.
К Центральному телеграфу он подошел полный надежд.
Однако надежды его не оправдались.
Нина была какой-то скучной, озабоченной. Казалось, ее все время что-то тревожит. Они погуляли, зашли в кафе. На этот раз Нина заказала себе кофе с коньяком, а ему шампанское, словно он всю жизнь только и делал, что пил его. «Это становится привычкой», — усмехнулся про себя Петр, исправно выпивая бокал за бокалом.