Впрочем, любимый спорт был все же парашютизм. Только спортом он его не считал. Это был не главный спорт, это было главным делом всей жизни. Не сам прыжок, конечно, но та профессия, в которой прыжок с парашютом занимал едва ли не главное место. Профессия офицера-десантника.
Один раз, когда они обсуждали планы на лето, Лена скорее утвердительно, чем вопросительно, заметила:
— В июле небось в Рязань подашься.
Петр оценил ее деликатность, она не произнесла слова «опять».
— Обязательно, — сказал он, — в твоем метании копья и то три попытки дают. Неужели в училище во второй раз не поступлю?
— О чем ты говоришь, — Лена пожала плечами, — наверняка поступишь.
— Мне без училища жизни нет, — убежденно сказал Петр.
— Положим, Петро, ты и без училища проживешь. Уверена. Но что обсуждать, если ты его наверняка закончишь? Тут и говорить нечего.
— Думаешь? — Петру хотелось еще и еще слушать уверения, что с училищем будет все в порядке.
— Не думаю, а знаю. У тебя вся жизнь на это нацелена. Да и я тебе счастье принесу, вот увидишь. Не смотри, что у меня глаз черный, для тебя он добрый! — Лена рассмеялась.
С тех пор они часто обсуждали предстоящие экзамены. Лена горячо поддерживала его. Порой создавалось впечатление, что это она поступает, а не он.
— Эх, жаль, девок туда не берут, Петро! — вздыхала она. — Я б там первой была. Думаешь, вам, ребятам, уступлю? На, смотри! — И она напрягала свои железные бицепсы.
Они смеялись.
— Ты бы показал мне свою подругу, — неожиданно сказал сыну Илья Сергеевич, когда они сидели субботним вечером за ужином.
Петр удивился. Он ничего не рассказывал отцу о Лене Соловьевой. Вернее, ничем не выделял в своих рассказах из общего круга друзей и товарищей. Илья Сергеевич сам догадался. В истинных чувствах сына он разобрался раньше, чем сам Петр.
— Она была как-то, — простодушно сказал Петр, не подумав утаить, о ком идет речь. — Но больше, говорит, не придет. Тебя боится, — улыбнулся он.
— Не меня она боится, Петр, а тебя, — усмехнулся Илья Сергеевич.
Петр недоуменно посмотрел на отца, но тот не стал разъяснять.
Глава XVI
Об этом разговоре с сыном вдруг вспомнил сейчас генерал Чайковский, наблюдая рассеянным взглядом за санинструктором Лебедевой, сосредоточенно возившейся со своим хозяйством. Она была как две капли воды похожа на Лену Соловьеву, с которой Петр в конце концов все же познакомил отца.
Но тут же взгляд его снова стал внимательным и сосредоточенным. Перед ним лежала карта. И хотя он только что выпил за победу, пусть не «вдову Клико», а крепкий чай, но какой-то тревожный звонок неожиданно звякнул у него в мозгу. Он знал, что это за сигнал — подсознательный сигнал тревоги. Что-то неясное подчас и ему самому настораживало. Так бывает порой у законченных профессионалов, у больших специалистов своего дела. Все отлично, все прекрасно, а тревога не проходит, интуиция говорит свое слово. Еще не громко, не во весь голос, но подает знак — проверь, не почивай на лаврах, жди сюрприза.
— Так что с этими вертолетами? — резко спросил комдив, поворачиваясь к начальнику штаба.
Но ответил подполковник Сергеев:
— Товарищ генерал-майор, данные разведки говорят о том, что у «противника» имеются подразделения боевых и десантных вертолетов. В полной готовности…
— Понимаю, что их не разобрали для покраски, — оборвал комдив, — они в готовности. К чему?
— Предполагалось, что «противник» использует вертолеты для контратаки в районе аэродрома и складов, — ровным голосом продолжал подполковник. — Но сейчас, по-видимому, его намерения изменились.
— А нет данных, что он ударит по Зубкову?
— Не думаю, товарищ генерал-майор, — вмешался полковник Воронцов. — Мост мы удерживаем прочно. Все объекты «южных» вдоль реки в наших руках. С какой целью?
— С целью облегчить положение частей «противника», отходящих под натиском наших главных сил. Словом так, — решительно приказал комдив, — встретишь огнем вертолеты вот здесь, — он ткнул пальцем в карту. — Выполняйте.
— Есть, — не разжимая губ, сказал начальник штаба и удалился к своим операторам готовить приказ.
Генерал Чайковский вызвал на связь майора Зубкова.
— Я — «Арена-25», — повторял сержант Лужкин, — «Динамо-28», «Динамо-28»…
— Как у вас там, все спокойно, майор? — спросил комдив.
— Все нормально, — ответил Зубков, в голосе его слышалось некоторое удивление. — Вот только вода поднимается. Директор совхоза приезжал, просил помочь.